Драконово семя - стр. 24
Прошло еще три года, и мы увидели красный песчаный берег и безбрежное синее море. На берегу была застава с флагами нашего королевства. Отмеренные мне пятьдесят пять лет после выхода из ворот столицы почти истекли. Я уже не мог ни идти, ни ехать на лошади. Меня везли в специальной карете, но я строго следил, чтобы группа каждый день неизменно покрывала расстояние в восемьдесят верст. Четыре офицера заставы встретили меня и оказали необходимые почести. Всадники эскорта помогли снять кольчугу, кирасу и меч с пояса – верные железные друзья больше мне не понадобятся; я просто сидел в кресле на берегу и смотрел на море и небо. Дневное светило за моей спиной готовилось к ночи, на вечернем небе можно было разглядеть свет Венеры и четырех звезд. Венера, казалось, улыбалась мне и говорила о любви, а звезды – о четырех добродетелях: мудрости, справедливости, мужестве и умеренности. Я взглянул на старшего из офицеров заставы: он показался мне похожим на Катона Младшего Утического, величественного стража Чистилища.
Подошли рыбаки, и я спросил их, чье это море.
– Это море вашего королевства, – ответили они.
– А далеко ли оно простирается и есть ли ему конец?
– Мы не знаем, есть ли ему конец, никому из нас не удавалось добраться на лодке до противоположного берега или увидеть его.
– А встречали вы когда-нибудь рыбаков с другого берега?
– Нет, – ответили рыбаки, – никогда такого не было.
«Значит, это не граница государства, – подумал я. – А застава стоит здесь просто потому, что ее нельзя поставить на море».
– Приходили к вам еще какие-нибудь письма? – спросил я офицеров.
– Писем больше не было, – ответил один из них. – Но три луны назад пришла депеша с новостями из столицы.
Он назвал дату, когда ее отправили сюда, это произошло через восемнадцать лет и четыре луны после того, как я покинул свой дом. В депеше говорилось, что мой брат, коронованный после смерти нашего отца, скоропостижно скончался и ушел в мир иной, власть и корона перешли его сыну.
Я поблагодарил своих спутников, раздал им все, что у меня было, и распустил отряд. Мне самому придется остаться здесь, потому что, скорее всего, я уже не переживу эту ночь. Позвав офицеров заставы, я передал им тяжелую шкатулку и сказал:
– Сюда, к вашей заставе, приближается отважный рыцарь, прекрасный принц нашего королевства. Возможно, он направит вам гонцов, чтобы узнать, где застава, или сам прибудет в сопровождении свиты. Вручите ему или его гонцам шкатулку с письмами. Что передать на словах? Ничего не надо передавать, все уже здесь. Впрочем, я, пожалуй, напишу ему еще одно письмо.
Мне вспомнилось послание отца – я получил его на сорок четвертом году моих странствий, но только сейчас, по прошествии еще одиннадцати лет, осознал, что он хотел мне сказать. И вот что я написал тому, кто шел вслед за мной: «Мой сын, единственная услада моего сердца. Ты, наверное, задаешься вопросом, что заставило меня выбрать и пройти путь, в пять раз больше расстояния до Луны, и как этот путь разместился на нашем небольшом и уютном земном шарике. Хотелось бы мне самому ответить тебе, но нам, увы, не суждено встретиться. Сколько отпущено моему сыну – пятнадцать, двадцать, двадцать пять лет? Каждому отмерено свое, и ты придешь сюда в последний день своей жизни. А я не смогу ждать ни двадцать пять, ни двадцать, ни пятнадцать лет, ни даже один год – моих сил хватит только на одну эту ночь. Буду смотреть в звездное небо и думать о тебе. Может быть, мне удастся встретить еще один восход солнца. Если до тебя дойдет это письмо, значит, ты совсем близко, значит, ни за что уже не повернешь назад и обязательно достигнешь края нашей земли. И потому настала пора сказать тебе главное. Ты должен понять, что мой старший брат, твой уважаемый дядя, к сожалению, так и не смог стать настоящим королем, а его коронованный и, возможно, весьма достойный сын тоже, видимо, им не станет. Я ухожу, и из тех, кто по-настоящему принял это королевство и копытами своих коней измерил его, остаешься только ты. Ты один и есть настоящий хозяин этой земли».