Драконий Катарсис. Изъятый - стр. 45

Князь красных моркотов вид имел ссохшийся и весьма древний. Его белые плечи, выглядывавшие из-под зеленого хитона, были покрыты затейливой татуировкой, доходящей почти до запястий. Подслеповатые водянистые глаза, когда-то бывшие серого цвета, с интересом рассматривали нас, вновь представленных к долбленому престолу, сделанному из какого-то корявого пня древнее мамонтов, если таковые здесь когда-то жили. Жилистые воины в количестве пяти штук, извлекшие нас из темницы, сурово молчали за нашими с туром спинами (что обидно: четверо пасли спину рогатого, а мою – лишь один). На весьма большой площади среди лиан и ветвей, вытесанной на огромном суку древесного великана, собрались десятки красноволосых, настроенных довольно агрессивно, но при этом не издававших ни звука.

Старик порывисто встал с трона, и какой-то приближенный к особе вручил ему штуку, очень похожую на бумеранг. Правда, края штуковины подозрительно шевелились множеством коротеньких тонких щупалец. И что-то подсказывало мне, что прикасаться к снаряду не стоило. Князь, вполне еще живчик по сравнению с собственным обликом, подошел ко мне и сказал:

– Вчера ты мне сказал, что ищешь родню, странный моркот. Но во владениях нашего народа таких, как ты, нет.

Я пожал плечами, не зная, что ответить на это. Старик продолжил:

– Это стало одной из причин того, что вы двое оказались в нашей тюрьме. Тревожные времена настали в Лесном Море Кавана. Из его сердца тянутся щупальца старого мира, воспетого драконами. И нам, вождям Тримурры, не нравится его песня, струящаяся сквозь плетение леса. Вчера, увидев тебя, я решил, что небо рухнуло на землю, а драконьи кости обросли плотью, травившей своим ядом поднебесный мир. Таким, как ты, неоткуда взяться под лунами. И знаешь почему?

– Не знаю, анкх, – отозвался я.

Князь нахмурился и сказал:

– Не смей меня называть этим древним словом, пришелец с равнины над стеной. Анкх у нашего народа был только один – царь черных моркотов, на которых ты чем-то похож. Но уже семь сотен лет минуло с тех дней, когда страсть Драконьего Катарсиса сожрала это племя безумцев и убийц. Сегодня ты увидел последнее утро в своей жизни, если только не скажет своего защитного слова Аскалай, родитель отцов. Мы послали за ним вчера, и оно прибыло на восходе солнца, укрытого плачущим покровом неба.

Я пошевелил руками, стянутыми за спиной все той же паутиной. Режущие нити впились в кожу еще глубже, чуть не заставив меня прикусить губы. Горотур, стоявший рядом невозмутимым идолом, фыркнул и проворчал:

– Вы утратили последний разум за эти века, красный. Мы простые путники, которые пришли найти сородичей этого чернявого.

Князь скривился и сказал, обращаясь к толпе вокруг нас:

– Пора Аскалай сказать свое слово. И пусть Бездна будет к вам милосердна, пришельцы, да снизошлет она вам смерть до того, как вы упадете на самое дно Лесного Моря.

По моркотам прокатилась волна движения, они расступились, и на лобное место медленно выбралось нечто кошмарное. Существо имело, кроме дряхлых корявых ног, четыре сучковатые руки. Голова напоминала перевернутый пенек с тремя горящими гнилой зеленью глазами. Кожа создания определенно была морщинистой древесной корой грязно-желтого цвета. В туловище твари зияло настоящее дупло, из которого неслось басовитое гудение, какое мог бы издавать рой диких пчел. Существо остановилось в пяти шагах от меня, и вокруг площади раздался жужжащий голос: