Дракон проснулся - стр. 38
Например, о том, что дочери королевского рода полезно будет описывать ценности, вверенные ему лично. Увидев, что у меня каллиграфический почерк и убедившись, что не наделаю клякс, потому как новое изобретение — перо с заправленным внутрь стержня чернилами — он не признавал, мне доверили делать опись предметов второго зала, в котором я нынче трудилась.
Это только со стороны кажется, что нет ничего приятнее, чем перебирать драгоценности, сортировать их по ящичкам и ничего не перепутать!
Стоит положить аквамарин, прозрачный как море в тихую погоду, в иную шкатулку, как она захлопнется на магический замок, и придётся звать казначея, а тот будет проклинать всех девиц на незнакомом наречии и смотреть так, словно ты не имеешь права даже мыть полы в сокровищнице.
Первое время было очень сложно, особенно получать замечания от людей, кто по статусу гораздо ниже меня, но, стиснув зубы и дав себе обещание привыкнуть, я удвоила старания, и наконец меня допустили к драгоценным камням второго зала. Это были не те знаменитые сокровища короны, которым даже давали женские имена, словно у камня была душа, но я сделала шаг вперёд.
— Как только у вас терпения хватает! — качала головой Берта, которой позволили остаться в сокровищнице, если она станет помогать в подсобных помещениях, а не только прислуживать мне.
— Перед лицом Богов человеческое терпение — одна из главных добродетелей, — я изобразила Главную храмовницу так ловко, что Берта захохотала и тут же испуганно осеклась, оглядываясь по сторонам: не услышал ли кто. Не люди, так Двуликий, насылающий крылатого демона, чтобы покарать нечестивца.
Так гласило предание, но чудовище давно дремало на осколках историй о нём, в которые никто не верил.
— А что если этот крылатый, ну, «Небесный гигант»? — Берта выдвинула неожиданную версию, когда мы вечером сидели в саду и лакомились кислыми дольками яблок. Я заслужила прогулку усердием и не готова была отказываться от такой малости.
И брала с собой Берту. Не то чтобы меня пугали голые ветви кустарников и деревьев, хотя в темноте они казались руками, протянутыми к тому, кто решился пройти по ухоженным каменным дорожкам и присесть на резной скамейке у маленького прудика, где плавала пара крякш, прикормленных храмом.
— Дирижабль? Ну нет, они уже лет сто летают по небу. В храме Двуликого им делать нечего.
— А если крылатый демон сжёг тот самый экипаж? — ахнула Берта, но, увидев, как я изменилась в лице, поспешила покаяться: — Простите, Ниара, опять я чушь несу! Говорила матушка: язык у тебя без костей, мелишь им, что двор подметаешь, а лучше б за веник взялась!
— Прекрати! Мне холодно, пора вернуться!
Я солгала, но мне вдруг показалось, что от слов Берты повеяло безысходным ужасом — неслышной поступью проклятья, но уже вскоре я списала всё на излишне чувствительную натуру. Вероятно, я всё ещё виню себя в смерти Орнака!
Что со мной творится?! Я ведь считала предчувствия суеуверием, потому как современной деве нет смысла в том, чего боятся необразованные.
Я хотела идти в ногу с прогрессом.
И вот спустя месяц, когда почки на деревьях распустились, наполнив мир звуками и запахами настоящей весны, меня допустили до третьего зала сокровищницы.
— Это неслыханная честь! — Мать-настоятельница, как я её называла по примеру других храмов, хотя здесь предпочитали титул Главной храмовницы, была раздосадована. Она принимала меня в своём кабинете, оформленным как музей драгоценных экспонатов.