Дракон на мою голову: Воровка с секретом - стр. 31
Это было два года назад.
Недоброе предчувствие выжигало в сердце Ромы дыру, не позволяя сосредоточиться, и всё куда-то тянуло…
Она решила найти источник, не дающий покоя.
И нашла.
Баронессу… уже без чувств. В саду, в оранжерее, где любила заниматься цветами. Она лежала прямо на земле между редчайшими кустами роз.
Как оказалось позже, сердечный приступ скосил её буквально сразу.
Но прожила она ещё несколько дней, и лишь однажды пришла в себя, правда, ненадолго.
Гедеон всё это время сидел у её ложа. Не ел, не пил, рычал на других, чтобы не мешали отдыхать его любимой. Он до последнего не хотел верить, что она умерла. Точно ума лишился: твердил, что она просто устала и вот-вот проснётся.
Жутко было на него смотреть. Всегда жизнерадостный, наиграно циничный, с неуёмным чувством юмора и здоровым сарказмом, Юст угасал на глазах, превратившись в пожилого, блёклого, вечно недовольного, обозлённого человека. За несколько дней он едва не угас вместе с Вильмой и буквально чуть не потерял себя…
Никто его не осуждал, наоборот, Рома, подслеповатый и глуховатый Крайв – главный по хозяйству в замке; и древняя, как сама жизнь, Миссил – некогда нянюшка и любимая помощница Вильмы, которая, к слову, вообще от горя собиралась уйти вслед за любимой доченькой, – поддерживали его, как могли. Они знали, как сильно он любил их госпожу, и в благодарность за его чувства к ней, были готовы ему помогать и дальше.
Гедеон не был готов к такому удару.
Твердил, что она не умрёт.
Требовал найти чародея Мэрика, уверяя, что тот спасёт баронессу.
– Прости, – прошептала ему Вильма в тот роковой день, когда единственный раз вынырнула из небытия и то, только для того, чтобы уйти от него навсегда.
– Вильма, – едва не разрыдался Гедеон, стоя на коленях перед постелью любимой и держа её за руку. Припал губами к прохладной ладони:
– За что… Милая, за что простить?
– Я не смогла сделать тебя счастливым…
– Не правда, – горячо возразил Юст, неустанно целуя её пальчики. – Ты самое счастливое, что случалось в моей никчёмной жизни.
– Льстец, – ему показалось, что она даже улыбнулась.
– Я всегда говорил, что не заслуживаю тебя. Ты слишком хороша для такого забулдыги и невежды, как я.
– Мне придётся оставить тебя… – её голос источался, силы покидали тело.
– Нет! – рыкнул Гедеон, словно это могло изменить происходящее. – Ты не посмеешь…
– Заботься о нашей девочке. Я люблю вас… тебя… – это вообще шелестом ветра показалось, и в следующий миг Вильма обмякла.
Тот крик боли и отчаяния Рома помнила и по сей день.
Это был глас смертельно раненого зверя. Отец с тех пор часто пропадал, смерть баронессы его сильно подкосила. Моральный дух, желание жить.
Иногда Роме казалось, что отец упорно искал смерть – на дне бутылки, в драках, в рискованных делишках, прикрываясь необходимостью кормить семью, занятостью, усталостью.
Бывало он пропадал на пару дней, бывало и на неделю, но Роме всегда удавалось его найти, либо кто-то из его приятелей приносили о нём весточку.
Но сейчас что-то было не так… Неделя уже прошла, от отца ни слуху, ни духу, а ведь Рома не прекращала надеяться, и время от времени дёргала знакомых, которые, по её мнению, могли быть в курсе дел Гедеона.
Она уже уставала от его затянувшейся депрессии.
Рома, вообще-то, тоже потеряла близкого человека. Вильма была чудесной и очень доброй. Если бы не её чуткость, терпение и любовь, страшно представить, кем бы выросла Рома. Отец был хорошим, но о воспитании и развитии девушки не знал ничего. И хотя она для глаз всех и каждого оставалась парнем, – этой легенды приходилось придерживаться по настоятельной рекомендации Мэрика, – Рома в любой момент могла преобразиться в девушку. И вести себя соответственно. И всё это благодаря Вильяме…