Драгоценности - стр. 32
– Мне обязательно с вами ехать?
Капризный тон напомнил Виктории те времена, когда Сара была подростком, однако отец ответил твердо:
– Не начинай. Мы все отлично знаем, зачем приехали. Мы приехали повидать друзей и не будем обижать их, отвергая их приглашения.
– Но зачем им мое присутствие? Это ваши друзья, отец, а не мои. Они обойдутся и без меня.
– Я этого не потерплю. – Он ударил кулаком по столу. – Это не обсуждается! Ты слишком взрослая для всей этой чепухи. Будь вежливой и милой, постарайся хоть немного. Ты понимаешь меня, Сара Томпсон?
Сара смерила отца ледяным взглядом, но он, казалось, не заметил, или же ему были безразличны любые возражения. У него имелись причины привезти дочь в Европу, и ему ничто не помещает снова вывести ее в свет. Как бы сильно она ни сопротивлялась, он инстинктивно чувствовал, что именно это в данный момент Саре и нужно.
– Ну, хорошо.
Ужин завершился в молчании. На следующий день Томпсоны отправились в Музей Виктории и Альберта и отлично провели время, затем последовал изысканный и строго официальный ужин. Но Сара не жаловалась. Она надела платье, которое мать приобрела накануне путешествия, из темно-зеленой тафты, подчеркивавшей оттенок ее глаз, – цвет, делавший ее невероятно хорошенькой. Девушка выглядела очень красивой, но не испытывала никаких восторгов по поводу вечера. Нескольких молодых людей пригласили в гости специально для знакомства с ней, и она пыталась даже завязать беседу, но обнаруживала, что у них нет ничего общего. Да и вообще большинство из них казались Саре избалованными, глупыми и на удивление не осведомленными о том, что происходит в мире.
По дороге в отель Сара молчала, а родители не спрашивали, хорошо ли она провела время. И так понятно, что нет. Второй ужин очень напоминал первый, а чаепития были и того хуже. Там ей попытались навязать внучатого племянника, который, даже как ее мать смущенно признала впоследствии, был туповатым и вел себя как избалованный ребенок.
– Ради всего святого! – напустилась Сара на мать, когда тем вечером они вернулись в отель. – Что со всеми этими людьми? Почему они так ведут себя со мной? Почему считают своим долгом найти мне пару из числа своих идиотских родственников? Что ты им сказал, когда сообщил о нашем приезде? – наступала Сара на отца, который все отрицал с оскорбленным видом. – Ты сказал, что я в отчаянии и меня необходимо вывести из этого состояния?
Она поверить не могла, что приходится общаться с такими людьми.
– Я просто сказал, что мы тебя привезем. А дальше уж они сами интерпретировали. Мне кажется, они пытаются проявить гостеприимство, приглашая для тебя кавалеров. Если тебе не по душе их родственники или друзья, мне жаль.
– А нельзя наврать, что я обручена? Или что у меня заразная болезнь? Сказать что-нибудь такое, чтобы меня не пытались сосватать? Это. Правда. Невыносимо. Услышьте же меня! Я отказываюсь ходить на все эти светские рауты и чувствовать себя дурой весь вечер. – Она сдерживалась, но уже готова была сорваться, и все происходящее ей явно надоело.
– Прости, Сара, – тихо произнес отец. – Они не хотели ничего плохого. Постарайся не расстраиваться.
– Да я не беседовала ни с одним вменяемым (не говоря уже умным) человеком с момента, как мы покинули Нью-Йорк. Кроме тебя, конечно, – укоряла она отца, а тот не смог сдержать улыбки: по крайней мере дочь наслаждалась его компанией так же, как он – ее. Это уже прогресс!