Драгоценность - стр. 30

Кажется, Лили недавно упоминала о герцогине дома Озера в связи с каким-то скандалом, но я никогда не интересовалась сплетнями. Теперь я жалею об этом – надо было не закатывать глаза, а найти время и послушать Лили. Я была настолько настроена против королевских семей, что никогда даже не задумывалась о том, что в жизни с ними могут быть свои хорошие стороны. Но сейчас, когда я оглядываю свою комнату, мне впервые приходит в голову, что, возможно, в Жемчужине не так уж и плохо.

– Давай-ка поднимайся, – говорит фрейлина. – Сейчас придет Ее светлость.

Бабочки порхают у меня в животе.

Моя кровать просто необъятная, и выбираться с нее приходится буквально ползком. У меня вдруг возникает детское желание попрыгать на матрасе, но присутствие фрейлины сдерживает. Бархатистое изумрудное покрывало ласкает мои руки и колени, и, подползая к краю кровати, я откидываю прозрачный балдахин. Когда мои босые ноги тонут в густом ворсе ковра, я замечаю, что меня переодели. На мне белая шелковая ночная сорочка, но не такая, как в Южных Воротах, а расшитая зелеными и золотыми нитями. Фрейлина держит наготове пеньюар изумрудного цвета, и я проскальзываю в него. Теперь я гармонирую с цветом комнаты.

Моей комнаты.

Сердце трепещет от радостного волнения.

– Спасибо, – говорю я. – Как вас зовут?

– Кора, – отвечает она.

– А я…

– Ты – суррогат дома Озера, – перебивает меня Кора. – Вот и все.

Похоже, Люсьен не единственный, кому запрещено знать мое имя. Мне так и хочется выпалить его назло всем.

– Ты голодна? – спрашивает Кора, и я тотчас отвлекаюсь от своих мыслей, поскольку только теперь, когда она спросила, понимаю, что умираю с голоду. Она ведет меня к столику для завтрака, где уже выставлены большая тарелка с зеленым виноградом, треугольником мягкого сыра, несколькими кусочками хлеба и хрустальный стакан с водой. Я запихиваю в себя терпкие виноградины, щедро намазываю хлеб сыром и запиваю все это холодной водой.

– Как долго я спала? – спрашиваю я, глотая воду. Кора берет с туалетного столика расческу и начинает приводить в порядок мои кудри. – О, я сама могу это сделать.

Я тянусь к расческе, но она отталкивает мою руку.

– Ешь. Скоро придет герцогиня. Тебе понадобятся силы.

Чувство голода почему-то сразу пропадает. Я делаю глоток воды и отодвигаю тарелку.

– И, отвечая на твой вопрос, – говорит Кора. – Ты спала с тех пор, как покинула Аукцион. Сейчас шесть часов вечера.

Я не знаю, в котором часу покинула Аукцион, но, похоже, я проспала целый день.

– Ты поела? – спрашивает она.

– Да, – говорю я и добавляю: – Спасибо.

Кора выводит меня на середину комнаты; связка ключей бряцает на поясе при каждом ее шаге. Передо мной три двери – одна слева, две справа, и все они ведут, как я догадываюсь, в мои «покои».

– Когда придет герцогиня, держи глаза долу, если не будет других указаний. Обращайся к ней только: «моя госпожа». Это очень важно, ты понимаешь? – Я киваю. – Ее настроение непредсказуемо, поэтому советую больше помалкивать, хотя бы первое время.

Я слышу стук каблучков по полированному полу, и у меня перехватывает дыхание. Кора поспешно кладет расческу обратно на туалетный столик и встает позади меня.

Цоканье смолкает. Распахивается дверь справа от меня. Мужской голос объявляет:

– Ее королевская светлость, герцогиня дома Озера.