Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник) - стр. 173

– Конечно. Ты вправе мне не верить. Даже обязан! Но я прошу тебя выслушать. – Завулон вдруг улыбнулся, удивительно открыто и примиряюще. – Ты ведь Светлый. Ты обязан помогать. Всем, кто попросит помощи, даже мне. Вот я и прошу.

Поколебавшись, я прошел к диванчику, сел. Не разуваясь, не снимая подвешенного Фриза, как бы ни было смешно представить себя сражающимся с Завулоном.

Чужой в собственной квартире. Мой дом – моя крепость, я почти поверил в это за годы работы в Дозоре.

– Вначале – как ты вошел? – спросил я.

– Вначале я взял самую обыкновенную отмычку, но…

– Завулон, ты знаешь, о чем я. Сигнальные Барьеры можно уничтожить, но не обмануть. Они обязаны были сработать при чужом проникновении.

Темный маг вздохнул:

– Мне помог войти Костя. Ты ведь дал ему допуск.

– Я надеялся, что он мой друг. Хоть и вампир.

– А он и есть твой друг. – Завулон улыбнулся. – И хочет тебе помочь.

– По-своему.

– По-нашему. Антон, я вошел в твой дом, но не собираюсь причинять вреда. Я не смотрел служебных документов, которые у тебя хранятся. Не оставлял следящих знаков. Я пришел поговорить.

– Говори.

– У нас обоих проблема, Антон. Одна и та же. И сегодня она выросла до критических величин.

Я знал, едва увидев Завулона, к чему сведется разговор. Поэтому лишь кивнул.

– Хорошо, ты понимаешь. – Темный маг подался вперед, вздохнул. – Антон, я не строю иллюзий. Мы видим мир по-разному. И свой долг понимаем неодинаково. Но даже в таких ситуациях случаются точки пересечения. Нас, Темных, можно в чем-то упрекнуть – с вашей точки зрения. Мы порой поступаем достаточно неоднозначно. И к людям, пусть вынужденно, по природе своей, относимся менее бережно. Да, это все есть. Однако никто, заметь, никто и никогда не упрекал нас в попытке глобального вмешательства в судьбы человечества! После заключения Договора мы живем своей жизнью и хотели бы того же и от вас.

– Никто не упрекал, – согласился я. – Потому что время, как ни крути, работает на вас.

Завулон кивнул:

– А что это означает? Может быть, мы ближе к людям? Может быть, мы – правы? Впрочем, оставим эти споры, они бесконечны. Я повторю свои слова: мы чтим Договор. И зачастую придерживаемся его куда тщательнее, чем силы Света.

Обычная практика в споре. Вначале признать какую-нибудь общую вину. Потом – мягко упрекнуть собеседника в столь же общей небезгрешности. Пожурить и тут же отмахнуться – забудем.

И лишь после этого перейти к главному.

– Впрочем, давай о главном. – Завулон посерьезнел. – Что мы все вокруг да около. За последнее столетие силы Света трижды производили глобальные эксперименты. Революция в России, Вторая мировая война. И вот снова. По тому же самому сценарию.

– Не понимаю, о чем ты, – сказал я. В груди тоскливо заныло.

– Правда? Я объясню. Отрабатываются социальные модели, которые пусть путем чрезвычайных потрясений, огромной крови, но приведут человечество, или значительную его часть, к идеальному обществу. К идеальному с вашей точки зрения, но я не спорю! Отнюдь. Каждый имеет право на мечту. Но то, что путь ваш уж очень жесток… – И снова грустная улыбка. – Вы нас упрекаете в жестокости, да, и есть основания, но что стоит загубленный на черной мессе ребенок по сравнению с заурядным фашистским детским концлагерем? А ведь фашизм – тоже ваша разработка. Опять же – вышедшая из-под контроля. Вначале интернационализм и коммунизм – не вышло. Потом национал-социализм. Тоже ошибка? Столкнули вместе, понаблюдали за итогом. Вздохнули, все стерли и принялись экспериментировать по-новой.