Доживем до понедельника. Ключ без права передачи - стр. 57
– На каком? – застыл Женя.
– Не знаешь? А друг называется! Ну давай на обмен: я тебе эту тайну шепну, а ты мне про того человека… А?
…Проводив их критическим взглядом, Майданов прошел в дирекцию спокойно.
В кабинете магнитофона не было. Ни на столе, ни внутри стола, ни на стеллажах, ни на подоконниках. Неужели в сейфе? Тогда это мертвое дело. Уже признав свое фиаско и собравшись исчезнуть, Майданов напоследок рискнул открыть большой желтый портфель, что лежал в кресле директора. Есть! Но ведь если вынуть магнитофон, портфель совсем легонький? Ну что ж… Пусть там пока полежит один из этих томов Большой советской энциклопедии – книги, товарищ директор, ваши, а магнитофончик, извините, – нет!
…Уроки кончились. Раздевалка гудела, девчонки, одеваясь, теснили и перекрывали друг друга возле зеркала.
Юля уж надела шапочку, когда рядом оказался Майданов: вид у него был таинственный.
– Ты ничего не потеряла?
– А что?
Он медлительно открыл свой портфель, в который с трудом влез магнитофон, вытеснив книги, – их Майданов держал под мышкой.
– Мой? Где ты взял? – поразилась Юля.
– Где взял, там нету.
– У тебя сейчас лицо, как у афериста. Где ты взял, я спрашиваю?
– А чего ты сразу обзываешься? Это вместо благодарности… Вот не отдам теперь!
И он с независимым видом пошел вверх по лестнице.
Накинув шубку на одно плечо, Юля кинулась за ним:
– Ты можешь толком сказать, в чем дело?
– Ну мама твоя принесла его… Только тихо.
От непонимания у Юли застопорились все реакции.
– Мама? Принесла тебе?
В вестибюль спускался Назаров. Саша торопливо наступил Юле на ногу. Однако Назаров думал что-то свое, гроза миновала…
У парапета набережной стояли Смородин и Адамян, смотрели на глыбистый серый лед. Алеша был мрачен.
– Не понимаю, чем ты недоволен, – говорил Женя. – Была «мина», так? Ее нет. Обезврежена. Сделано не совсем изящно, согласен, но…
– Суетимся мы, Женька! – перебил Смородин. – Значит, неправы!
– Ну знаешь, это в математике годится, в физике: «Формула некрасива – следовательно неверна». А в жизни…
– Зачем было красть? Ну Майданов – понятно: он сразу представил себе, что он майор Смекалкин в штабе генерала фон Дурке… А ты?
– А я его страховал…
– От слова «страх»! А чего нам бояться, Жень? Ну допусти, что новый директор – совсем не фон Дурке…
– Идеализм… Гляди, Колчин шагает.
Парень, которого мы видели в классе, но пока не удостоили персональным вниманием, тоже заметил их.
– Чего это вы делаете?
– Видишь, стоим. Воздухом дышим.
– И дома еще не были? – определил он по портфелям. – На пустое брюхо дышите? Не, я так не могу. Я сегодня два раза обедал: дома и у бывшей соседки. Ей однокомнатную дали, ну я и помог ей там барахлишко перевезти. Второй обед заработал и еще пятерку.
– Тимуровец, – усмехнулся Алеша. – Ладно, Колчин, иди. Жень, а нам, я думаю, в школу надо. По некоторым признакам, учителя там трубили сбор…
– Думаешь, насчет этого? А что мы можем сделать?
– Вы уже сделали! – взорвался Смородин. – Вы сделали так, будто Марине Максимовне есть чего стыдиться, вот ужас-то в чем!
И он пошел быстро, не оглядываясь.
Колчин между тем не спешил по своим делам.
– А чего случилось? – спросил он.
– У Мариночки неприятности, – вздохнул, поеживаясь на ветру, Адамян и последовал за другом. Колчин был заинтригован и решил тоже не отставать. Может быть, второй обед вызвал у него прилив сил, которым не было точки приложения, – только теперь нашлась…