Дождаться рассвета - стр. 8
Литаль понимала, что по-хорошему ей следует бояться, но вместо этого испытывала эмоциональную опустошенность, следствие перманентной нехватки ресурсов, а заодно постепенно закипающую злость. На мужа, который ни капли ей не помогал, интересуясь, похоже, исключительно компьютерными экранами, на сына и старшую дочь, даже сейчас готовых загрызть друг друга, на младшую, не желающую предоставить матери хотя бы каплю личного пространства, и, сколь ни нелепо, лишь в последнюю очередь на иранское правительство, загнавшее их в эту идиотскую ситуацию. Скорей бы уже всё закончилось и можно было вернуться домой. Не так чтобы там станет спокойно, но по крайней мере привычно. Дома и стены помогают.
Между тем основное помещение бомбоубежища быстро наполнялось. Скамьи были почти полностью заняты, многие, особенно молодёжь, усаживались прямо на пол, скрещивая ноги по-турецки. Кто-то даже бренчал на прихваченной с собой гитаре. Иные сновали туда-сюда, обходя устроившихся на полу людей. Почти все то и дело хватались за телефоны, тем чаще, чем тревожнее были «приносимые» сверху сообщения. Но связь отсутствовала, и люди разочарованно опускали руки с бесполезными аппаратами. Кое-кто пытался решить проблему, поднявшись на уровень входа, туда, где подключиться к сети было вполне реально. Однако в последнее время им приходилось бороться с людским потоком, спускавшимся вниз, и желающие подключиться к интернету были вынуждены сдаться и возвратиться вместе с толпой, так и не успев добраться даже до первой лестничной площадки.
Худенькая девушка пред-армейского возраста в джинсах с модными дырками на коленях и чёрной футболке с надписью “Brooklyn” передвигалась между сидевшими на полу людьми, растерянно глядя по сторонам. В руке она сжимала бесполезный телефон.
– Милая, тебе нужна помощь? – спросила женщина лет пятидесяти.
Та инстинктивно покачала головой, но объяснила:
– Мне мама сказала идти сюда, и что они с папой тоже скоро приедут. Я их нигде не вижу.
– Не волнуйся. – Бодрый голос женщины сопровождался сочувственным взглядом. – Здесь такой бедлам, трудно кого-то найти. И потом, может быть, они ещё не успели прийти и вот-вот спустятся. Хочешь, вместе поищем?
Таня перевела взгляд на лестницу, одновременно гладя беспокойную собаку. Раздававшаяся сверху какофония показалась особенно громкой. Женщина с яркой копной вьющихся рыжих волос остановилась на третьей снизу ступеньке и, подняв руку с телефоном словно в подтверждение своих слов, воскликнула:
– Ядерный прилёт по Тель-Авиву!
Воцарилось непродолжительное молчание, затем все заговорили одновременно.
– Не может быть!
– Да хранит нас Господь!
– Это достаточно далеко отсюда?
И тут завыла сирена.
В убежище её было едва слышно, и то лишь благодаря открытой наверху двери. Зато тем, кто не успел ещё попасть внутрь, она закладывала уши, проникала внутрь организма, пронизывала каждую клеточку. Толпа с оглушительными воплями рванула ко входу, буквально смела тяжеленный металлоискатель, люди изо всех сил работали локтями, стараясь прорваться в островок безопасности, с детьми, с вещами, с животными, с пустыми руками. Охранник давно уже не пытался никого проверять, теперь он вместе с прочими и с немалым трудом пробрался внутрь, где по инструкции ему предстояло выполнить ещё одну задачу. Люди падали, раздирали в кровь ладони и колени, пытались подняться и бежать дальше, рискуя в противном случае быть раздавленными толпой, лишившейся разума и действовавшей сейчас, повинуясь исключительно одному инстинкту – инстинкту самосохранения.