Довести Хабиба - стр. 27
-Я этого не говорила, - ответила более высоким, чем обычно у меня, голосом, - Я даже про Косулина этого не говорила!
- Я понял, чИто ты говорила. ПрИкрасно, - отрезал Хабиб, посмотрел на меня еще мгновение и отвернулся. Пикнула сигнализация. Распахнулась водительская дверь. Он сел внутрь, а я так и стояла на месте. Мне было просто страшно идти к нему. Просто страшно. Словно в клетку к разозлившемуся хищнику. И было до слёз обидно, что он ведь, по сути, был прав. Я ведь именно так и думала. Про Косулина - так точно. Насчет Сатоева я...
- Мадин, - окликнул меня Хабиб, устало проводя ладонью по лбу, - Хотелось бы по перевалу ехать не ночью...
Логично.
Я поплелась к машине, обреченно вздохнув.
Вот не надо нам было говорить. С каждым разом все хуже и хуже...Ладно, осталось-то каких-то три часа. Выдержу.
6. 6.
Если я думала, что атмосфера в салоне до этого была тяжелой, то я очень сильно ошибалась. По-настоящему невыносимой она стала только сейчас. Вокруг Хабиба облаком клубился кипучий, удушающий гнев. Он захлестывал меня как прибрежные океанические волны, скручивая, ударяя, прочесывая по дну и не давая отдышаться.
Грудная клетка каждый раз с трудом поднималась, будто под прессом. Руки, ноги- всё одеревенело, не давая свободно двигаться, сковывая меня. Самым безопасным было вновь отвернуться к окну и невидящим взглядом следить за мелькающим за стеклом пейзажем.
Я так и сделала, безразлично скользя взором по проносящимся мимо живописным деревенькам, сухим виноградникам, оврагам, холмам и редким перелескам.
Никогда...Никогда больше слова против не скажу этому страшному человеку! Как вообще можно так оглушающее молчать, что от давления у меня вылетают барабанные перепонки.
Простое, но такое ёмкое слово "извини" застыло на моих губах, не рискуя с них сорваться. Оно бы прозвучало слишком формально и все равно ничего не изменило. Каким-то шестым чувством я понимала, что теперь Хабиб точно со мной больше разговаривать не будет. И все, о чем он мечтает на данный момент – поскорее высадить меня из своей машины и забыть, как страшный сон. И почему-то было так обидно от этого! Мне вот иррационально хотелось продлить наше странное знакомство, и я с тоской косилась на утекающие километры, отмеренные нам навигатором.
Где-то через час нашей муторной поездки у меня ожил телефон. Ирка. Покосившись на своего сурового водителя, скинула. Почему-то не хотелось нарушать такое настоявшееся уже, тягучее молчание между нами посторонним голосом. Вместо звонков открыла мессенджер и быстро написала, что уже еду. Буду примерно через два часа. Ирка отправила в ответ ОК, смайлик и скинула точный адрес гостиничного комплекса, где они разместились. Я откашлялась, смотря на сообщение.
- Мне тут адрес прислали.
- Вбивай, - Сатоев, не отводя глаз от дороги, снял свой телефон с крепления на торпеде и протянул мне.
Вбила. Вернула телефон на место. Сказанные вслух скупые слова, казалось, еще проносились эхом по салону, щекоча слух. Ну, точно. Никаких бесед больше не будет. С трудом подавила разочарованный вздох и вновь уставилась в окно.
А там начиналось настоящее волшебство. Перед нами вдруг выросли горы! Пока еще вдалеке, на горизонте, но уже невозможно было отвести глаз от этого колючего бесконечного заснеженного хребта, напоминающего о величии природы. Мы словно ехали прямо в стену, на край мира – непередаваемое, волнующее ощущение. И сердце робко замирало при виде такой мощи, в которую врезалась дорога.