Доверься мне - стр. 39
И вдруг услышал треск разрыаемой ткани, который принёс нереальное облегчение. Словно я тоже чувствовал её необходимость выплеснуть эту другую ярость, что душила изнутри.
Ещё один рывок.
- Да, вот так, давай! Я - один из них. Я тоже тебя предал. Не защитил. Давай, не останавливайся!..
И она рванула ещё. И ещё, зацепив кожу на правой груди и оставив на ней царапину.
Смотрела несколько мгновений на наливающийся бордовый след, а потом вдруг изо всей силы полоснула ногтями по голой коже.
Резануло болью так, что я даже дернулся, хотя был готов. Но тут же еще сильнее выпятил теперь уже почти голую грудь в обрывках одежды и сказал:
- Я - такая же сволочь. И ты меня ненавидишь!
Опять блеснула молния...
И снова впившиеся ногти и её какой-то нечеловеческий крик, слившийся с раскатом грома, растерзал моё сознание намного яростнее, чем физическая боль.
Но тут же я понял, что с этим звериным рёвом из неё вышел и весь запал борьбы и ненависти. И успел вовремя подхватить её на руки, чтобы удержать от падения.
Но я знал, что всё это будет зря, пока она не только выместит на мне своё горе, но и не научится доверять.
Поэтому поднёс её к кровати, опустился на простыни, положив Тому практически на себя.
Под её щекой оказались те царапины, которые она только что оставила на мне. Это еруеда. Это заживёт. Важнее, чтобы зажили шрамы у неё в душе. Чтобы она могла снова стать прежней...
Как я и предполагал, после такого перевозбуждения возникло резкое торможение нервной системы, и моя девочка просто забылась во сне.
А я, как последний идиот, лежал и под мерный шелест заканчивающегося дождя и нюхал её волосы. Почему-то никогда раньше не задумывался, что можно посто сойти с ума только от запаха любимых волос.
Да, я всю свою взрослую жизнь боготворил женское тело. Я пытался раскрыть его секреты, выведать тайны и потайные местечки. В конце концов, я научился подчинять себе женщину на виртуозном уровне, понимая и чувствуя любую, как самого себя.
А ещё я всегда преклонялся перед тем, что женщине выпала честь стать матерью. Ведь что бы ни говорили, материнство - это тот рубеж в жизни каждой, который делит на до и после. После родов и кормления малыша женщина становится мягче, нежнее, чувственней. В ней как будто открывается какое-то истинное предназначение.
Я любил заниматься любовью с рожавшими. Они были намного более отзывчивыми и покорными сабочками. Они подчинялись без остатка, растворялись в своём доминанте...
Но весь ход моей жизни нарушила вот эта малышка, что сейчас спокойно уткнулась носом мне в грудь. Она вывернула меня наизнанку своей болью, она заставила почувствовать её эмоции и чувства даже сильнее, чем свои. У меня никогда не было такого, чтобы сходить с ума просто от вида нижней. Да, женщины в моей жизни были для удовольствия. Для моего и своего. Но вот так?..
Чтобы, даже почти не надеясь на взаимность, продолжать оставаться рядом. Чтобы желать её до тёмных кругов в глазах, но не иметь возможности просто прикоснуться... Чтобы быть готовым самому подчиниться, только бы она позволила...
Почему-то последняя мысль врезалась в мозг калёным железом.
Я ведь всегда думал, что я априори доминант. Всегда желал подчинять и направлять. Более того, я знал, как, и умел это делать.
А тут...
Маленькая неопытная девочка, которая ни разу ещё не была по-настоящему с мужчиной, поставила меня на колени. И я с радостью готов был стоять на них и принимать любую милость из её рук. Вот хотя бы и сегодняшние царапины, которыми сейчас безмерно гордился.