Доверься мне - стр. 42

— Я не хочу, чтобы она приходила. – Шепчет Вера в своей кроватке, сжимая плюшевого белого мишку.

Она боится спать, боится заснуть и не проснуться, впервые осознав привкус смерти две недели назад темным январским вечером в паре километров от дома. Боится...

Я закрываю книгу в очередной раз, откладываю её на подлокотник кресла, в котором сижу сам. Беру её за руку и размеренно повторяю, как когда-то повторяла мне её мама, находясь на последнем месяце беременности этой крошкой.

— Ты не виновата, Вер. Поспи, твоя мама всегда рядом с тобой, даже если ты её не видишь, она всегда наблюдает за тобой с неба, улыбаясь тебе во сне ночью самой яркой путеводной звездой. Хочешь, я завтра принесу телескоп и покажу тебе?

Девочка кивает, вытирая слезы со своего красивого личика, черные локоны давно растрепались, под глазами следы усталости. Взгляд уже слабеет, но всё ещё старается держаться за эту реальность.

— Хорошо. Вер, пожалуйста, закрой глазки.

— Саш. – Тихо шепчет малышка, наконец-то слушаясь. – Почему ты зовешь меня также, как мама?

— Потому что когда-то ты стала для неё светом, одновременно становясь моей верой в лучшее.

Я мог бы продолжить, но понимаю, что она меня уже не слышит.

– Когда-то, когда мою мать убили, а твоя поняла, что её муж совсем не тот, за кого себя выдает, появилась ты. – Дополняю уже для себя, медленно вставая и уходя, слегка закрывая дверь.

Вычитал в какой-то книге в отцовской библиотеке фразу, застрявшую осколком, но изменившую меня тогда: «Родители, чьё сердце гниёт от яда, не станут давать часть своей любви ребенку, требующему тепла, оставляя его голодным, но живым.»

Поэтому в мире столько несчастных взрослых, не получивших в детстве часть родительской заботы. Они стремятся заполнить брешь лёгкими деньгами, доступными желаниями, тяжёлыми наркотиками, вином и всем, что могут быстро достать.

Они уязвимы, как и я. Но у меня есть цель стать тем, кого будут бояться такие, как они. Такие же когда-то несчастные дети, как убийцы моей матери. И если отец не может дать мне часть своей души, он прекрасно учит меня... подчинять, вселяя в душу уверенность, подкрепленную малой толикой власти. Что хочу я? Я хочу больше.

Но пока что я ухожу от кроватки маленького ребенка, которому просто нужно тепло. Такое же, что умела дарить её мама подростку, сбежавшему от отца.

2020, сентябрь.

Я позволяю ей уйти и осмыслить чувства, что могу вызвать одним лишь взглядом. Давно не невинный мальчик и прекрасно знаю, что сейчас она могла бы мне подчиниться.

Расплачиваюсь, прошу организовать доставку еды в «Сити» к ней в кабинет, медленно выхожу из здания, отмечая на подсознании номер припаркованной возле моей машины.

Останавливаюсь, словно забыл что-то. Прокручиваю запись с ближайшей камеры, где замечен мою машину. Запись вдруг прерывается, когда Финик встаёт рядом. Пробиваю московский номер, отмечая боковым зрением, что уже понял, кому она принадлежит.

— Какими судьбами здесь, Мишель? – Разворачиваюсь к подошедшему мужчине моего возраста.

— Славич, решил вот город твой посмотреть, а то никто не в курсе, куда ты скрылся в июне.

— Смотрю, с «никто» ты сильно преувеличил.

Он улыбается, прекрасно понимая, что я быстро найду тех, кто сдал моё местоположение ему. Снова Толя косячит, хоть самому свою персону не веди...