Дотла твоя - стр. 30
Мэделин убеждает, что все будет на высшем уровне.
Мы меняемся местами. Теперь в моих руках телефон, и я исполняю роль фотографа.
– Поправь волосы. – Направляю подругу, чтобы вышли горячие кадры. – Игривее, Роуздейл.
Когда вместе пересматриваем наши творения, восхищение – первое, что приходит на ум.
– О, сейчас же отправлю Рону. – Прикладывая мобильный к груди, тащится подруга.
– Вы сегодня встречаетесь?
– Нет. Не получится. – Мэделин тухнет на глазах, но старается не показывать печаль. Не хочет говорить о сложностях, понимаю я. – Лучше пойдем соберем тебя к вечеру.
***
Я переступаю порог дома Линдси – матери троих детей, новой подруги Сары и той, что взяла на себя ответственность провести бейби шауэр.
– Добрый вечер, Стейси, – кивает мне девушка. – Я Аттель, управляющая. Позвольте провожу вас до зала, где проходит праздник.
– Конечно, спасибо, – улыбаюсь я.
Следуя за Аттель, теряюсь в великолепии. Кажется, хозяйка отдает предпочтение стилю рококо. Преобладающие голубые, желтые и розовые оттенки создают впечатление, что я нахожусь не в доме, а музее. Меня напрягают люстры с лампами-свечами, морские раковины, как предмет интерьера всюду, и золоченая отделка на стенах.
Как они вообще живут здесь? Я бы давно с ума сошла от переизбытка изяществ, которые были популярны во времена Людовика XIV. Начинаю скучать по своей комнате в спокойных тонах без такого кричащего вброса искусства.
В одной из комнат, которую мы проходим, замечаю открытый камин с мраморным обрамлением. Его украшают часы цвета темного-шоколада. Внимание привлекает циферблат. Стрелка часов перевалила за восемь. Я немного опоздала. Судя по царившей тишине праздник еще не начался.
Двери с зеркалами? Это что-то новенькое. Я гляжу в отражение, пока Аттель ведет меня к следующей комнате. Мэделин подобрала для меня сегодня очень нетипичный образ. Черный топ, выглядывающий из-под белого пиджака, строгие брюки. Золотой кулон в форме шарика акцентирует мои ключицы, уши украшают серьги – они достались мне от мамы. А ремень подчеркивает формирующуюся талию.
– Почти пришли. – Произносит управляющая.
Я ошибалась. В ту часть дома, куда привела меня Аттель, доносится грандиозное веселье. Играет музыка, слышны громкие разговоры взрослых, звон бокалов. Я немного нервничаю, но зря переживаю.
«Сегодня все пройдет идеально», – напоминаю себе.
Перед моим уходом Мэд назвала меня совершенством. Так и есть! Когда мы вплотную подходим к двери, я еще раз оглядываю себя с ног до головы. Улыбаюсь отражению в зеркале и понимаю, что макияж сделанный Эммой – мамой Роуздейл получился идеальным. Хоть по началу и смутил меня. Я никогда не крашусь так… По-взрослому, что ли…
Обычно арсенал моего ежедневного колдовства состоит из тонального средства, туши и прозрачного блеска для губ. Не более. Сегодня же все иначе. Делать смоки айс слишком смело. Для меня это приравнивается к полету на дельтаплане. А высоты я боюсь больше всего на свете, хоть и летаю на самолетах. Но это другое. Когда садишься в боинг, уже никуда не деться. Ты не можешь сказать: «Остановите, я передумала». Как-никак средство передвижения. Поэтому я сижу всегда где-то в проходе и не смотрю в окно.
Аттель открывает для меня дверь. Я попадаю во вместительный зал, рассчитанный на человек двести, если не больше. Он огромный! Кто-то имеет такую жилую площадь, а для семьи Линдси – это просто одна из комнат. Их дом больше нашего.