Доступ к телу - стр. 24

Но и этот довод на Лыкарина не подействовал.

– Мужики, хватит базарить. Вам надо – берите. А я не могу.

Водиняпин тут же выдвинул ящик, но денег и он не взял. То же произошло и с Косых. Джентльмены ошалело взирали друг на друга.

– Мы, бля, воры или кастраты монастырские? – воззвал к профессиональной чести коллег Водиняпин.

– Мужики, но это ведь не наши бабки? – резонно возразил Лыкарин: – Вы чего? Пришли, пожрали и физданули? Нет, так нельзя.

Косых неожиданно заплакал:

– Братва, у нас крыша едет?

Водиняпин рванул на себе пижаму:

– Блядь, этот фраер ученый, специально сюда зелень наложил, чтоб мы в осадок выпали?! Да его, падлу, надо на рога ставить!

Федор Иннокентьевич оставался спокоен:

– Послушайте, братаны, давайте не будем зря кипешить. Есть у мужика бабло, вот и держит в буфете. Хули на него бочку катить? Он нас с кичи снял, на свою хазу пустил. Придет побазарить, скажем, неправ.

– С чего ты взял, что он придет? А что если сюда лягаши нагрянут, и нас опять в обезьянник?

Лыкарин поднял записку профессора и потряс ею перед друзьями:

– Маляву изучили? Он же черным по белому рисует «до личной встречи». Лучше пошли, прикид примерим, а то мы как придурки, в цветочек. Заодно поглядим, что за сменку профессор нам приготовил. – И не дожидаясь друзей, вернулся к себе в спальню.

В шкафу висел прекрасный светло-серый костюм, а внизу под ним красовались великолепные новые штиблеты. Белоснежная сорочка и галстук висели рядом с костюмом. Лыкарин снял костюм с плечиков и почувствовал, что в карманах пиджака что-то есть. Запустил руку и достал из одного пачку сигарет «Мальборо» и зажигалку, из другого – бумажник. В нем оказались пять тысяч рублей, десятью купюрами, по пять сотен каждая. В отдельном карманчике хранились визитки. Обладатель обновки вынул одну и с удивлением прочитал:

«Федор Иннокентьевич Лыкарин. Сотрудник Института экспериментальной генетики. Руководитель группы испытателей».

Сон аспирантов оказался долгим. Они проспали в лаборатории почти сутки и проснулись от телефонного звонка. Дружников открыл глаза первым, но с места не сдвинулся. Он слышал, как лаборант Шаньков снял трубку и тихо сказал: «Не волнуйтесь, Александр Ильич, они в порядке – дышат ровно, пульс хороший. Фоню и Нору я покормил. Дождусь, когда мужики проснутся, и пойду домой. А как у вас?» Потом помолчал и уже совсем другим тоном воскликнул: «Поздравляю! И Кате передайте, что я от вас торчу!» Положив трубку, заглянул в кабинет и на цыпочках подошел к спящим.

– Не крадитесь, юноша, я уже с вами.

– Я тоже н-н-не сплю, – подал голос Тарутян. Лаборант подпрыгнул на месте, прошелся на руках и крутанул сальто:

– Друзья, товарищи, ура!

– Сбесился? Башку разобьешь. Тут тебе не спортзал, а Институт экспериментальной генетики, – напомнил юноше Дружников.

Но Шанькова его слова не остановили. Он еще раз подпрыгнул и заорал:

– Уголовники денег не тронули! Вы понимаете?! Уголовники денег не тронули! Ура! – Потом как-то сразу успокоился и присел рядом с аспирантами: – Мне так жалко, что сам всего этого не видел…

Тарутян широко зевнул:

– Мне тоже.

За стенкой послышался грохот и гортанные возгласы шимпанзе. Дружников кивнул в их сторону:

– Ты, Шаньков, животных взбаламутил. Теперь всю мебель переломают. Иди, успокаивай.