Достойный жених. Книга 2 - стр. 23
– Что происходит? – тихим обеспокоенным голосом спросила жена Рашида.
– Ничего-ничего. Они же индуски.
Наконец молодая женщина и ее дочь сели в автобус. Первая выглянула в окно и продолжала рыдать. Чихая и кряхтя, автобус тронулся с места. В считаные секунды женщина успокоилась, замолчала и переключила внимание на ладду: разломила его пополам и дала одну половинку дочери, а вторую съела сама.
Автобус был неисправен и раз в несколько минут останавливался. Принадлежал он гончару, который решил самым неожиданным и удивительным образом сменить профессию – настолько удивительным, что остальные местные представители его ремесла и касты принялись всячески его травить и унижать, пока не сообразили, как удобно стало добираться до станции. Гончар был и водителем, и механиком: он кормил свой автобус, подливал ему различные жидкости, ставил диагнозы по чихам и ложным предсмертным хрипам – словом, всеми правдами и неправдами гнал по дороге эту тушу. Облака сизого дыма поднимались над двигателем, масло текло, вонь паленой резины била в нос, когда водитель жал на тормоза; пару раз спускали шины. Разбитое дорожное покрытие – поставленные на попа кирпичи – было все в ямах, а про амортизаторы эта развалюха либо никогда не слышала, либо давно забыла. Каждые несколько минут Рашид чудом избегал кастрации. Коленями он то и дело утыкался в спину другому пассажиру, потому что у сиденья впереди не было спинки.
Впрочем, постоянные клиенты гончара ни на что не жаловались. Такая поездка была на порядок быстрее и удобнее, чем два часа трястись до города на телеге. Когда автобус в очередной раз совершал непредвиденную остановку, кондуктор высовывался в окно и осматривал колеса. Потом на улицу выскакивал еще один человек с кусачками в руках и нырял под автобус. Порой они останавливались только затем, чтобы водитель мог перекинуться парой слов со встречными знакомыми. Он совершенно не стеснялся при необходимости задействовать своих пассажиров. Когда надо было завести автобус с толкача, он оборачивался и на певучем местном диалекте вопил на весь салон:
– Арэ, ду-чар джане утари ауу! Дхакка лагауу![21]
А когда автобус должен был вот-вот завестись, он подбадривал остальных таким боевым кличем:
– Ай джао бхаийа, ай джао! Чало хо![22]
Особенно водитель гордился табличками и предупреждениями (на стандартном хинди), размещенными в салоне автобуса. Над его сиденьем, к примеру, было написано: «Очень важная персона», а еще: «Не разговаривать с водителем во время движения». Над дверью красовалось объявление: «Высадка пассажиров разрешена только после полной остановки транспортного средства». Вдоль одного из бортов кроваво-красной краской было выведено: «Запрещается провозить заряженное огнестрельное оружие и садиться в автобус в нетрезвом виде». Коз провозить, видимо, не запрещалось, в автобусе их ехало сразу несколько.
На полпути к станции автобус остановился возле очередного чайного киоска, и вошел слепой мужчина. Лицо его с маленьким вздернутым носом было покрыто наростами, напоминающими цветную капусту. Он передвигался с помощью трости, которой нащупывал себе путь. Слепой издалека узнавал нужный ему автобус по характерным звукам, которые тот издавал, а людей узнавал по голосам. Он явно любил поговорить. Одну штанину он засучил выше колена, а другую оставил как есть. Возведя очи горе, он вдруг беспечно и фальшиво заголосил: