Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - стр. 9
– Удобно? – спросил Лазарус.
– Вполне.
– Хочешь перекусить – или выпить? Закурить? Боюсь, тогда тебе придется поработать моим переводчиком.
– Нет, благодарю вас. А вы не хотите что-нибудь заказать?
– Не сейчас. Меня тут кормят, как гуся, один раз даже насильно кормили, черти. Ну, раз все в порядке, приступим к беседе. – Лазарус вдруг взревел: – КАКОГО ЧЕРТА Я ДЕЛАЮ В ЭТОЙ ТЮРЬМЕ?!
– Это не тюрьма, Лазарус, – спокойно ответил Везерел. – Это номер для весьма важных персон в клинике омоложения Говарда, что в Новом Риме.
– А я говорю – тюрьма. Только тараканов не хватает. Это окно – его ломом не разбить. А дверь – открывается на любой голос, кроме моего. Пойдешь в сортир – один из этих болванов стоит у тебя над душой. Черт, не знаю даже, мужик передо мной или баба… и это мне тоже не нравится. Готовы на руках держать, когда я делаю пи-пи. Черт знает что!
– Я посмотрю, что можно сделать, Лазарус. Но техников тоже можно понять. Получить травму в ванной комнате можно легко – а они знают, что, если вы получите травму, пусть и не по вине персонала, дежурный техник будет жестоко наказан. Они добровольцы, им хорошо платят. Вот и стараются.
– Значит, я прав – это тюрьма. А если это палата для омоложения… ГДЕ ТОГДА КНОПКА ДЛЯ САМОУБИЙСТВА?!
– Лазарус, «каждый человек имеет право на смерть».
– Да это мои собственные слова! И кнопка должна быть вот здесь. Видишь от нее даже след остался… Итак, я без суда заключен в тюрьму и лишен при этом самого главного права. Почему? Парень, я взбешен. Понимаешь, в каком опасном положении ты оказался? Никогда не дразни старого пса, – может быть, у него хватит сил тяпнуть тебя в последний раз. Да при всей моей старости я ж тебе руки переломаю, пока эти болваны очухаются.
– Ломайте, если это доставит вам удовольствие.
– Да? – Лазарус Лонг призадумался. – Нет, не стоит усилий. Они ведь отремонтируют тебя за тридцать минут. – Он вдруг ухмыльнулся. – Но я вполне способен свернуть тебе шею и разбить череп за то же самое время. С такой травмой они не справятся.
Везерел не шевельнулся и смотрел совершенно спокойно.
– Не сомневаюсь в ваших способностях, – проговорил он. – Но едва ли вы станете убивать одного из своих потомков, не дав ему возможности поторговаться за свою жизнь. Вы, сэр, – мой далекий пращур по семи различным линиям.
Лазарус пожевал губами и с несчастным видом сказал:
– Сынок, у меня столько потомков, что кровное родство уже не имеет значения. Впрочем, ты прав. За всю жизнь я никого не убивал просто так. Вроде бы. – Он опять ухмыльнулся. – Но если мне не вернут ту самую кнопку, я могу сделать исключение – персонально для тебя.
– Лазарус, если хотите, я прикажу немедленно установить ее: но можно сначала сказать десять слов?
– Хм, – недовольно проворчал Лазарус. – Хорошо. Пусть будет десять. Только не одиннадцать.
Помедлив мгновение, Везерел стал загибать пальцы:
– Я-выучил-ваш-язык-чтобы-объяснить-насколько-нуждаюсь-в-вас.
– Десять, все честно, – согласился Лазарус. – Но в них намек на то, что тебе нужно еще пятьдесят. Или пятьсот. Или пять тысяч.
– Или ни одного, – добавил Везерел. – Вы можете получить свою кнопку без всяких объяснений. Обещаю вам.
– Тьфу! Айра, старый пройдоха, ты сейчас действительно убедил меня, что мы с тобой родственники. Ты прекрасно знаешь, что я не покончу с собой, не узнав, что у тебя на уме… тем более что ты выучил мертвый язык для одного короткого разговора. Хорошо, говори. И первым делом объясни, что я здесь делаю. Я знаю – знаю! – что никакого омоложения не заказывал. Но, проснувшись, я обнаруживаю, что дело наполовину сделано. И тогда я зову председателя. Итак, зачем я здесь?