Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - стр. 24

Лазарус поднял брови.

– Сынок, ты начинаешь докучать мне.

– Прошу прощения, сэр. Разрешите откланяться?

– Заткнись и сядь на место. Мы же не закончили обед. Ты напомнил мне одного… Знаешь, в Новой Бразилии жил один тип, который все скорбел по поводу тамошнего обычая серийного двоеженства, но старательно следил за тем, чтобы одна из его жен была домохозяйкой, а другая красавицей, так что… Айра, с помощью этой штуковины, которая нас слушает, можно собрать воедино отдельные заявления и составить из них некий меморандум?

– Безусловно, сэр.

– Хорошо. Не важно, как этот хозяин поместья – Силва? – да, по-моему, его так и звали, дон Педро Силва, – не важно, как он выкрутился из положения, когда оказался с двумя красавицами на руках… Хочу только заметить, что, когда ошибается компьютер, он с еще большим упрямством, чем человек, цепляется за собственные ошибки. Если я подумаю подольше, то, может быть, и сумею подыскать для тебя то, что ты считаешь «жемчужинами мудрости». Точнее, стекляшки. И тогда не придется загружать машину скучными историями о доне Педро и его женах. Значит, ключевое слово…

– «Мудрость»?

– Иди и вымой рот с мылом.

– И не подумаю. Быть может, подойдет «здравый смысл», Старейший?

– Это, сынок, понятие противоречивое. Смысл не может быть «здравым». Пусть будут «заметки» – записная книжка, куда я могу занести все, что когда-то заметил, все, что достойно упоминания.

– Отлично! Можно немедленно внести изменения в программу?

– Ты можешь сделать это отсюда? Я не хочу прерывать твой обед.

– Это очень гибкая машина, Лазарус. Она является частью той, с помощью которой я правлю планетой… если это можно назвать управлением.

– В этом случае, я полагаю, ты можешь подключить к ней еще одно печатное устройство, которое будет запускаться по ключевому слову. Возможно, я захочу заново перебрать искрящиеся шедевры собственной мудрости – я имею в виду, что заметки, сделанные экспромтом, звучат лучше, чем когда они сделаны не экспромтом, – это причина, по которой существуют спичрайтеры.

– Спичрайтеры? Признаюсь, мой классический английский небезупречен: это выражение мне незнакомо.

– Айра, не надо рассказывать мне, что ты сам пишешь собственные речи.

– Лазарус, я не произношу речей. Никогда. Только отдаю приказы и очень редко пишу отчеты, предназначенные для попечителей.

– Поздравляю. Но могу поспорить – на Счастливой спичрайтеры есть или вот-вот появятся.

– Сэр, я немедленно поставлю сюда этот принтер. Загрузить в него латинский алфавит и орфографию двадцатого столетия? Вы будете диктовать на этом самом языке?

– Если только бедная невинная машина не переутомится. В противном случае могу прочитать по фонетической записи. Наверное.

– Сэр, это очень гибкая машина, она и научила меня говорить на этом языке, а еще раньше – читать на нем.

– Хорошо, пусть будет так. Только распорядись, чтобы она не правила мою грамматику. Хватит с меня и редакторов-людей. От машины я подобной наглости не потерплю.

– Да, сэр. Минуточку… прошу прощения… – Перейдя на новоримский диалект галактического, исполняющий обязанности подозвал высокого техника. Вспомогательное печатное устройство установили раньше, чем беседующие успели допить кофе.

Устройство включили, и оно тут же зажужжало.

– В чем дело? – поинтересовался Лазарус. – Проверка?