Доспехи из чешуи дракона - стр. 21
– С дороги, сволочь!
Бродяга открыл глаза и приподнялся на локтях. Его бородатое и обычно внушающее страх лицо озарила благодушная улыбка. Он не злился. Разве можно злиться на благородного рыцаря, немного рассерженного тем, что путь его лошади и сопровождаемой им карете преградила увязшая в грязи телега? Конечно же, нет, в особенности если ты сам вырыл яму, натаскал туда воды и усердно перемешал землю с холодной жидкостью до состояния однородной смеси.
Место засады на «богатую дичь» путники выбрали очень удачно. По левую сторону узкой дороги раскинулся пруд, в котором наверняка не было рыбы, но зато водилось несколько дюжин крикливых лягушек; а по правую – шумели ветвями высокие деревья. Потратив примерно с полчаса усилий, чтобы создать вполне убедительный грязевый водоем, оставалось лишь загнать в него телегу, вальяжно развалиться и ждать, пока на дороге не появятся очень спешащие ротозеи, желательно благородных кровей. Рыцари хоть и любят покричать, грозно сверкая глазищами, но наивны, как дети, и совершенно не умеют вести торг.
Вот и этот юнец (людей младше двадцати пяти лет Шак не считал взрослыми, состоявшимися мужчинами) уже забрызгал слюной отполированную до блеска кирасу, истыкал в кровь бока бедной лошади шпорами и сам раскраснелся, как рак, осыпая голову сидевшего перед ним на телеге недотепы, то есть Шака, самой отборной бранью. Запас ругательств неумолимо стремился к концу, как, впрочем, и воздух в легких запыхавшегося юнца, видать, совсем недавно принятого в ряды славного рыцарства. Трое его солдат, люди явно более опытные и поэтому сдержанные, не видели причины для крика и, пока рыцарь рычал, скрипел зубами и угрожал, молча вскинули арбалеты и направили их в сторону леса.
В дороге могло приключиться всякое. Кто знает, не засела ли в ближайших кустах банда кровожадных разбойников. Хоть вид у перепачканного с ног до головы грязью бородача на телеге и пасущего невдалеке хромую кобылку парня был довольно мирным, если не сказать напуганным, но кто знает, не обернется ли через миг невинная овечка серым волком. Всадники подъехали так, что тела лошадей надежно прикрывали левый, повернутый к лесу борт кареты. Ни один арбалетный болт или стрела не могли попасть внутрь и навредить путешествующему вельможе.
У продолжавшего прикидываться деревенским дурачком Шака не возникло сомнений, что внутри экипажа находится пассажир. Бродяга даже точно знал, что это был мужчина, а не дама, иначе вспыльчивый рыцаренок был бы куда осмотрительней при выборе выражений.
– Да уберешь ты свою колымагу иль самим ее в пруд скинуть?! – выдохнул в конце длинной, очень непристойной тирады юнец в панцире из блестящей брони и жалобно всхлипнул, набирая в легкие немного воздуха.
– Ваш милость…вот как на духу! – грязная, липкая ладонь шарлатана звонко шлепнула по не более чистой груди. – Мы б сами отъехали, коли б могли…Колесо окаянное в грязюке шибко застряло! Коряга там, видать…А рессорка-то хлипкая, латаная-перелатаная. Еже встронем, весь воз пополам расползется… По досочке не собрать потом…
– Плевать мне, что там развалится! Благородные господа из-за тебя, смерд вонючий, ждут, проехать не могут! – выкрикнул рыцарь, но уже не так громко, как прежде.
– Мне жаль, милостивые господа, мне жаль, – забил поклоны вставший на колени и заползавший по телеге бродяга. – Но поделать ничего не можу. Вот кумовья о полчаса с анструментами подтянутся, мы уж тялежку вытащим, вытащим и враз вас пропустим…