Дорогой Дневник, я ненавижу своего босса! - стр. 22

Мы с Михаилом Степановичем переглянулись и с улыбкой на лице отправились мыть руки.

Странное чувство вдруг овладело мною, будто я давно уже знакома с Пановыми. С ними так легко общаться, так непринужденно, и нет никакой неловкости от того, что я сейчас в их доме.

Через пять минут мы все вместе сели за стол. Только сейчас я поняла, как сильно проголодалась. В обед я пила только чай с бутербродом из колбасы и хлеба, которым меня любезно угостила Лена.

А сейчас я сижу и захлебываюсь слюной, глядя на молодой отварной картофель, малосольную селедочку с перышками зеленого лука, маринованные огурчики и свежеиспеченный хлеб, который Лидия Михайловна сама печет в печи.

Я с радостью закрываю глаза на диету и плюю на правила правильного питания – не есть после шести, чего я придерживалась не один год. И сейчас мне просто не устоять перед чертовски аппетитным ароматом, витавшей по всей кухне.

– Машенька, расскажите мне о себе. Где вы росли? Кто ваши родители? – спросила Лидия Михайловна, когда мы все вместе после ужина отправились на веранду пить чай.

Вечер сегодня прекрасный, теплый и нет никакого ветра. Божья благодать. Никакого шума проезжающих автомобилей, лишь пение сверчка, кваканье жаб, доносящееся их небольшого пруда рядом с домом Пановых, и лай сторожевых деревенских собак.

– Дорогая, может, Мария Сергеевна не хочет говорить о себе? Нельзя же так открыто человека спрашивать об этом. – Упрекнул жену Панов.

– Нет, что вы. Я охотно расскажу вам о себе. – Глотнула ароматный черный чай с мелиссой и мятой. – Родилась в городе N. Как все дети, ходила в детский сад, и в шесть лет меня отправили в школу. В школе я была отличницей, правда удалось мне проучиться только до десятого класса. Одиннадцатый класс я уже доучилась в школе для детей сирот. Когда мне было семнадцать, погибли мои родители. Автокатастрофа. – Пыталась говорить спокойно, но голос предательски задрожал, и на глаза начали подступать слезы. Прошло уже одиннадцать лет со дня трагедии, круто перевернувшей всю мою жизнь, а чувство, будто все это произошло вчера.

– Мне очень жаль. – Лидия Михайловна берет меня за руку.

Ну, вот зачем она это сделала? Теперь я еще больше размякла.

Так, Маша, бери себя в руки. Соберись. Ты обещала себе никогда и никому не показывать своей слабости.

Глубоко вздохнула. Выдохнула. Собралась.

– Родственников у меня нет, – продолжила я. – Так вышло, что родители мои так же росли в детском доме, где, собственно, и познакомились. У отца была своя небольшая компания. Он со своим лучшим другом начинал все с нуля. И после смерти папы он стал единственным владельцем компании, забрав его половину себе.

– Но как же так? – возмутилась Лидия Михайловна. – По закону половина компании отца должна была перейти к вам!

– Я отказалась от своего наследства в пользу друга отца. Но взамен, он платил мне пять лет учебы в университете.

– Так вот в кого ты такая проворная? На твоем месте любая другая давно бы сбежала отсюда, а ты осталась, еще и восстание разбушевавшихся рабочих подавила. – Заметил Панов.

– Да, это я в отца. – Улыбаюсь, вытирая глаза от слез.

– А красота, должно быть, досталась тебе от матери? – предположила Лидия Михайловна и оказалась права.

Может, сильный характер и выносливость достались мне от отца, а вот внешность точь-в-точь матери: прямые, темно-русые волосы, мраморная кожа, небольшой аккуратный носик, длинные черные ресницы и необычного цвета глаза, серо-зеленые и ободок радужки темно-карий. В общем, ассорти, – присутствуют сразу три цвета.