Размер шрифта
-
+
Дорогие мои старики - стр. 3
Так что с небом я уж лучше подожду,
пусть другие забираются на крышу —
и по улицам дождливым я иду,
только в лужах все равно я небо вижу…
«Перелистаю облака…»
Перелистаю облака,
Перечитаю небо —
Не все пустила с молотка
Эпоха ширпотреба.
Не все дано приобрести
За тысячи и сотни:
Светильник Млечного пути
Не для продажи соткан.
И озарит небесный свет
Забытую дорогу —
И вы поймете: смерти нет,
А есть тропинка к Богу.
Пускай лабазник прячет взгляд
Как барахло в подвале,
Не для него во тьме горят
Небесные скрижали…
Костел
Как голова, увенчанная терном,
костела профиль в небе равнодушном —
так одинок, так судорожно вздернут…
Вороны, раздирая воздух душный,
над готикой вечернею повисли,
пейзаж окрестный безнадежно беден —
и кажутся кощунственными мысли,
что не равна гармония победе.
Великолепье канувшего века,
готического храма взрыв могучий,
пересеченье воздуха и света —
но по спине озноб ползет колючий…
Зачем взорвалось готикой строенье,
когда здесь человек так мал и жалок?
Не для того ли, чтоб в оцепененье
душа не воспаряла, а дрожала.
Печален век, когда души недужный
удел – не воспарять, а покоряться.
И воронье над готикою кружит —
над жаждой гибельной с Всевышним
поравняться…
Но даже превратясь в сплошную рану,
душа не примиряется с разрухой —
она не Бога ищет в Божьем храме,
а профиль в небе – как величье духа.
Радищев
Ты пытался водой этой черной умыться,
Этих медленный струй возмутить естество,
но на родине нищей ты лишний, патриций —
и она не признала родства твоего.
Тяжелы времена, но удел тяжелее,
если вещий огонь прозябает в груди…
Нет покоя уже в петергофских аллеях,
но февраль и декабрь еще впереди.
Не потребны отчизне твои воспаренья —
видно, каждое слово имеет свой срок.
Можно спрятать гордыню под маской смиренья,
но возможно ли жить, если так одинок?
…Этой черной воды пригуби на прощанье,
Этой нищей землей хоть карманы набей,
а ненужные крылья сложи за плечами —
утро вечера не мудреней…
Вот теперь ты готов. И до самого края
яд туманный в фамильную чашу налит…
Хлещет кровь из судьбы – вовсе не голубая,
и немая гортань о свободе хрипит.
Средневековое каприччио
(Диптих)
1. Монолог ведьмы
Извивается небо, пронзенное жаркими
стрелами молний,
и исходит дождем – светлой кровью небес.
Подставляю ладони, чтоб небом наполнить
и домой принести – чтобы милый воскрес.
Поцелую пресветлую кровь поднебесья
и омою незрячие очи его,
и взмолюсь темным силам болота и леса —
чтоб свершилось святое мое колдовство.
Никогда, никогда мне волшба не давалась,
но недаром же крестится встречный народ —
если Богу душа дорогая досталась,
пусть себе сатана мою душу возьмет.
Чтобы милый воскрес, чтобы светлое небо
не напрасно катилось по мертвым щекам,
стану ведьмой седой, а потом на потребу
городскому костру свое тело отдам.
2. Казнь
Светает.
Плывешь за цветами.
С ветрами.
И челка
галчонком
летит над лодчонкой,
качаясь.
Очами
лови это утро
над лодочкой утлой —
и с каждой минутой
душа твоя будет печальней.
Плечами
почувствуешь холод беды незнакомой
и вспомнишь, что дома
все птицы ночные кричали…
Ныряй!
Окунайся в запретную темень
обветренным телом,
рассветная дева.
Зеленый огонь обожжет твои ноги,
и брызги в тревоге
скользнут по щекам…
Кукушка, считай!
Считай все слезинки колдуньи умытой,
Страница 3