Дорогая Венди - стр. 16

– Если хочешь, можешь поспать, – говорит Питер. – Как проснёшься, поиграем. Зуб даю, ты покажешь нам столько всего нового!

Хочется спросить, что он имеет в виду, но он молниеносно исчезает, просочившись через щель в ветвях. Позвать его тоже не получается – язык стал ещё тяжелее, чем раньше. Может, в самом деле прилечь. Внутри разливается тепло от питья – даже теплее, чем от чая, который заваривает Кухарка. Как будто заворачиваешься в тёплое одеяло, плотно, как в кокон. Может быть, она проснётся бабочкой. В полусне она улыбается этой картинке. Тут безопасно. Нечего бояться.

Венди одну за одной вытаскивает из причёски шпильки и выкладывает их в рядок на комоде. Закончив, она заплетает рассыпавшиеся локоны в простую косу. Серебряные нити прошивают медно-каштановые пряди. Первая седина появилась, когда волосы отросли после бритья налысо в лечебнице Святой Бернадетты, хотя она тогда была ещё почти ребёнком.

Из глубины платяного шкафа Венди вытаскивает широкие штаны, которые сшила себе в прошлом году. Она обещала Неду, что не будет носить их на улице. Это как их мебель или как её согласие звать Мэри по должности, Кухаркой, при посторонних, – просто ещё одна уступка свёкру. Штаны – это слишком новомодно, слишком по-мужски, приличные леди такое не носят. Как будто одежда Венди как-то выражает вкусы Неда и его отца, а не вкусы самой Венди.

Она надевает штаны и опускает иголки, нитки и ножницы в глубокие карманы. Они глубже, чем полагалось по выкройке, и туда поместится ещё что-нибудь, но что ещё можно взять? Что полагается брать с собой, когда отправляешься в выдуманную страну из детства, чтобы спасти дочь от мальчика, который отказывается стареть?

Венди сжимает губы, сдерживая горький смешок. С ним подбирается паника – только позволь, и она уже не сможет взять себя в руки. Всё, что она делает, слишком абсурдное, и при этом кошмарно настоящее. В животе крутит, и приходится заставить себя сосредоточиться на наряде. Она выбирает блузу с длинными рукавами. Не очень подходит, но ничего. Ещё она разыскивает старую пару ботинок на низком каблуке, поношенных, но крепких, и, наконец, шаль. Она мёрзнет с тех пор, как Питер унёс её дочь.

Венди распахивает окно, влезает на маленький столик для шитья под ним и выглядывает в ночь, держась руками за подоконник. Машинально ещё раз проверяет карманы, хотя знает, что ничего не выпадет. Приседает на подоконнике, неотрывно глядя в лондонскую ночь. Пора вернуть дочь домой.

Венди сидит у окна в комнате отдыха, измученная и оцепеневшая. Доктор Харрингтон сдержал слово и запер дверь в её палату на всю ночь, но в безопасности она себя все равно не чувствовала. Всю ночь она подпрыгивала от каждого звука, каждого шороха шагов в коридоре. И теперь глаза упорно закрываются, несмотря на то что внутри звенит напряжение. Голова падает на грудь, Венди моргает слишком долго, а когда всё же открывает глаза, та девушка, не Тигровая Лилия, падает на соседний стул и набрасывается на неё с обвинениями.

– Чего вылупилась? – Агрессия в жестах девушки пугает Венди, и она машинально отодвигается вместе со стулом. Ножки скребут по полу, и одна из сестёр поднимает взгляд.

– Я не вылупилась. – Венди быстро опускает голову и смотрит в пол. Она едва шепчет.