Дорогая Альма - стр. 7

Маренн взяла автомат, санитарную сумку.

– Вылазь, вылазь, Пелагея. – Пирогов помогал спуститься лесничихе. – Осторожно, юбку раздерешь.

– Так-ми то на авто-то не издим, все на возу с кобылою привычнее, – оправдывалась та.

Звонко щелкнув, на капот упала шишка. Маренн вскинула голову. Ярко-рыжая белка сидела на ветке и с любопытством смотрела вниз, задрав хвост.

– Тьма-тьмущая их тута, – пояснила лесничиха, – и война им не война. Поки желудь не созреет, старые шишки лущат. Идемте, идемте, пани доктор, я дорогу покажу. – Она слегка поклонилась.

Маренн обошла кустарник.

– Вот что, Иван Петрович, – сказала она Пирогову серьезно. – Спросите у фрау, не найдется ли у нее какой старый плащ или салоп, я бы накинула на свой мундир. А то придет наша подопечная в сознание, а перед ней – враг, так все наши старания зря, считайте.

– Я понимаю, – кивнул Иван Петрович и, наклонившись к Пелагее, зашептал ей на ухо.

– Дам, дам, – закивала та.

Когда подошли к небольшой избе на поляне, сквозь узорчатую листву дубов засверкали первые проблески солнца – светало. Маренн показалось, что где-то рядом журчит вода.

– Здесь ручей? – спросила у Пирогова.

– Источник. Называют Серебряный, – объяснил Пирогов. – Существует поверье, что в давние времена один из князей Свирских, обидевшись на сыновей, решил их наказать и закопал в этих местах драгоценный сундук с серебром, трофеи от военных походов. Мол, без наследства останутся. Сыновья искали, искали клад, да так и не нашли. Но это сказка, а на самом деле вода эта на серебре вправду настоена, где-то жила серебряная проходит. Лечебная – быстро раны заживляет.

– То верно, – подхватила Пелагея. – Вот я как деда своего вылечила? По ликарям не ходили мы. Мочила бинты в ручье да перебинтовывала, вот все и зажило. Если дивчина наша жива до сих пор, так тоже благодаря водичке этой.

– Мать, ты, что ли? – На крыльце показался высокий старик с седым чубом на бритой голове. Правую щеку и бровь перерезал глубокий шрам. – Ты кого привела-то!!

Увидев Маренн, он сердито сдвинул косматые, седые брови.

– Я тебя за ликарством посылал, а ты немца привела! – рука потянулась к большой тяжелой рогатине с заржавевшим наконечником. – И ты, Иванко! – Он метнул гневный взгляд в сторону Пирогова.

– Погоди, Микола. – Пирогов, успокаивая, взял его под руку. – Не горячись. Это пани доктор. Она немцев не приведет. Она поможет.

– Вот размахався, таки и зашибет – не заметит, – жалобно произнесла Пелагея.

– Пани дохтур? – недоверчиво переспросил Микола. – Гляди, Иванка. Вон в селе говорять, скоро каратели нагрянут. Все будут жечь огнем. Разозлили сильно их прикордонники с псами, что их солдат покусали. Бабы сказывают, народ в лес повалил, со всем скарбом, со скотом, даже с псами дворовыми. Боятся…

– А ты почем знаешь? – недоверчиво спросила Пелагея. – Неужто в село сбегал?

– Нет, куды мне! – Микола махнул рукой. – Сама знаешь, каков я бегун. Наталка, почтальонша на ручей за водой прибегала. Ни, в дом я не пускал ее, – сообщил он быстро, заметив, как жена нахмурилась. – Какие теперь гости? Так, наболтала на крыльце и дальше побегла.

– Иван Петрович, спросите, что с раненой, жива ли? – озабоченно сказала Маренн. – Времени мало.

– А что раненая твоя, Микола, не опоздали мы? – спросил Пирогов вполголоса.