Дорога. Записки из молескина - стр. 27
Вечером мы накупили себе разных видов сыра, творога и йогурта. Расставили на столе. Ждали, когда закипит чайник. Мы с М. и Л. в нетерпении ходили вокруг. Ах-ах, какое изобилие эстонских качественных молочных продуктов. Сыр такой и сякой, сырки и творожки, йогурты и прочее неопознанное, сделанное из эстонского молока.
Хотелось мяукать.
С утра было прохладно и шел мелкий дождик. Все как я люблю. Этот бисерный дождь очень подходит к старинной усадьбе резиденции.
В тот день на территорию приехала съемочная группа. По договору они приезжают каждую пятницу и снимают там безразмерный детективный сериал. Рэт в четверг утром за завтраком рассказала, что ей очень нравятся съемки и очень ей симпатична группа девушек, играющих следователей. Красивые и умные.
– А, я понял! Значит, они не детектив снимают. А фантастику, – заключил московский режиссер Р.
Из-за съемок на первом этаже нам накрывают послеобеденный чай на втором этаже. А мы носы воротим. Привыкли за четыре дня. К хорошему. К очень хорошему. К прекрасному. А тут вот, чай подали на второй этаж… Как-то это… Хм…
Вот мы нахалы, да?
Интересуюсь то ли у продюсера, то ли у режиссера – словом, у единственного сидящего в раскладном кресле:
– А вам не нужен статист, изображающий таинственно исчезнувшую миловидную женщину средних лет?
– Конечччно нужен! Конечччно! Тавайтэ, исчезайтэ! Исчезли? Мотор! Экшн!
Здесь все называют меня «госпожа». И главный по фантастическому детективу так и говорит:
– Конеччччно, касапажа, конечччно, исчэзнытэ уже!
Девочки, М. и Л., приехали в резиденцию радостные, возбужденные. Они бродили по базарчику рядом с ратушей. Там было весело, интересно, там было превосходно. И Л. не удержалась – купила себе роскошный фетровый цветок. И он удобно поселился на лацкане ее бархатного пиджака.
– И еще сумочка, – опустив глаза, сказала Л.
– Прекрасная, прекрасная сумочка! – хвалит М. …
– Почему ты огорчаешься? – это уже я.
– Алешенька скажет: «О! пятнадцатая!»…
– А на самом деле?! – уточняет М.
– Восемнадцатая, – обреченно вздыхает Л., поглаживая милую розовую, такую незаменимую сумочку на цепочке, так подходящую к цветку, ласково прильнувшему к груди Л.
Старый Таллин. Мощеная мостовая. Гуляют люди, размеренно. Дети чистенькие, дисциплинированные. Над узкой улицей, ровно по центру мееееедленно летииииит упитанная чайка, старательно пихая крыльями воздух и глядя на меня свысока. Мол, чё стоишь, смотришь? Иди делом займись, понаехали тут. У них даже чайки – дисциплинированные. В Эстонии…
– А кто вы такие, что живете в гостевой резиденции таллинской мэрии? – спрашивают ревнивые «русские эстонцы». И ехидно добавляют: – А зато там такие комары!
– Нету у нас комаров, – возражаем мы.
– А ничё. Скоро будут, – обещают «русские эстонцы». – Сирень есть?
– Есть.
– Соловей есть?
– Есть.
– Маргаритки есть?
– Есть.
– Значит, комары уже на подходе. На подлете. Скоро будут.
До этого заявления комары летали где-то в других местах. Но в этот вечер в мою комнату явился один, мордатый такой комарище, видимо из старожилов, откормил же рожу на свежей крови гостей таллинской мэрии! То есть ему позвонили, он прилетел разобраться, кто мы такие, что живем в резиденции мэрии. По-хозяйски посновал туда-сюда по комнате, не прячась, в шкаф заглянул, в ванной пошуровал, пошарил в сумочке моей, покричал для виду «з-зыыыы», уселся на карниз, сложив ногу на ногу, посмотрел без особого интереса мои прыжки с газетой, а потом, чё время тянуть, укусил прямо в ладонь. В правую. Прихлопнула его левой. Он гербарием разлегся на укушенной ладони, сытый, глупый, самодовольный. Дернул крылышком, охнул разок и отошел. Ох…