Дорога. Записки из молескина - стр. 16

Линка еще невесело посмеялась, вспоминая подробности, и отключила свой мобильный.

Я лежала и под стук колес с теплой благодарностью думала о ней.

Девочке моей достался по наследству мой нерв в районе солнечного сплетения…

Однажды она прочла письмо, не ей предназначенное. Нет, чужие письма читать нехорошо.

Я помню, у меня был случай, когда одно мое электронное письмо без моего ведома прочли всем дружным коллективом одного офиса. Благодаря секретарше, которая это письмо открыла, скопировала и разослала подружкам и знакомым.

– Ты и вправду считаешь, что С. не прав? Я прочла в твоем письме.

– Как? Ты прочла письмо, не тебе предназначенное?

– Ну да… Но не суть. Ты..

– Суть! Это некрасиво.

– Да, это некрасиво, но ты действительно считаешь, что С. не прав?

Как это все было… Как это было необъяснимо гадко и противно. Особенно потому, что от этих людей такого не ждешь.

Ну да ладно. Короче, Линка прочла чужое письмо.

А как было.

Мы приехали в Одессу и побежали на выставку японской портретной гравюры. Там выдавали интересный входной билет. Он состоял из двух половинок, разделенных напополам дырчатой полоской, чтобы удобней отрывать. На одной половине была лучшая гравюра выставки, название, сведения об авторе. А вторая половина была пустой, чистой. Только мелкими буковками на английском, японском, русском, немецком и еще каких-то языках было написано: «А тут может быть портрет человека, которого ты любишь. Не умеешь рисовать, напиши ему письмо».

Посреди зала организаторы соорудили манеж, в котором лежали сотни, тысячи оторванных по линии половинок. С рисунками и письмами на разных языках. И мы с Линкой, тогда еще совсем не взрослой, но уже серьезной и рассудительной, уселись там на бортик манежа и несколько часов, запуская в манеж руку и выуживая, читали и рассматривали одно послание за другим.

Там были в основном портреты женщин «My love», нарисованные мужчинами. Там были нелепые искренние и очень добрые картинки, нарисованные детьми. И там были слова – короткие письма, посылаемые в космос, летающие вместе с этой выставкой из города в город, из страны в страну, с континента на континент. Слова, в отличие от картинок и портретов, разыскивающие, ждущие своих адресатов.

С трепетом мы перебирали эти карточки и читали, читали друг другу восхитительные строки. Конечно, только на тех языках, какие знали. И одно из посланий поразило в самое сердце.

– Ма, смотри, – сдавленным голосом позвала Линка и подала мне карточку.

Там не было портрета дорогого кому-то человека, там не было стихов, слов любви или симпатии. Там была всего одна строчка:

«Миша, заплати алименты!»

Линка зашмыгала носом, подержала ее, эту открыточку, потянулась и положила ее назад в манеж, на самый верх – пусть побудет на виду. А вдруг.

А при выезде из Брянска поезд наш вдруг проехал под радугу. Очень яркая, пятицветная, огромная дуга от края до края сначала разлеглась слева. А потом поезд вдруг развернулся и – та-дах-та-тах! Та-дах-та-тах! – покатил прямо под радугу справа, под радостный небесный мост, как в сказке, как в мультфильме, как в самом лучшем в мире мультфильме, который смогут понять и взрослые и дети 0+.

– Да-да, номер вам забронирован, да-да, – девушка водит пальчиком по монитору, – вот, 1018. Вы будете жить с Иванниковым.