Дорога в страну четырех рек - стр. 11
– Привет, братан, – крикнул он, подойдя сзади к Игнатию.
Игнатий слегка растерялся:
– Не имею чести быть знакомым…
– Вот как? Ну, раз считаешь, что мы незнакомы, я представлюсь. Зови меня Ариман.
– И что вам от меня нужно? – спросил Игнатий, желая поскорее отделаться от развязного прохожего.
– Да почти ничего. А тебе от меня нужно многое. Например, слышал я, что нужно тебе попасть к некоему персонажу, который знает то, что тебя интересует. Так вот, я могу продать тебе эту информацию прямо в Москве.
«Вот оно, продолжается», – промелькнула у Игнатия мысль.
– Продать? – переспросил он. – И какая же будет цена?
– Узнаешь, но позже, это пока секрет. Но ты не прогадаешь.
Странный прохожий обхватил Игнатия за плечи и повлек его тесными переулками в сторону Ордынки. Хватка у человека в бордовом пончо была странной: и мягко, и не вырвешься.
Между тем Игнатий все меньше узнавал окрестности. Стены зданий были испещрены граффити вперемешку с непонятными значками и надписями на иврите. Все вместе они сливались в жутковатую фреску, автор которой явно стремился произвести на зрителя тягостное впечатление. Чтобы отвлечься, Игнатий решил посмотреть, который час. С Пятницкой он вроде бы ушел лишь минуту назад, с другой стороны, позади осталось столько улиц и проулков… Но часы Игнатия стояли.
– Да, у нас так. Со временем мы накоротке. Наш правитель – «архонт эона», то есть нынешнего века, – будто подслушал мысли Игнатия Ариман. – Потому и говорят, что в преисподней мука вечная. Не в том смысле, что длится она долго, а потому, что времени там нет вовсе.
За углом дома, к которому Ариман увлекал Игнатия, вдруг засветились огни бара. То ли уже наступил вечер, то ли в этом закоулке он никогда и не заканчивался. В сумеречной мгле окрестные здания расплывались неясными очертаниями, и только вывеска «Валгалла» кричала о себе ярко-багровым цветом.
Бар располагался в подвале старинного дома, в лепнине на фасаде которого нетопыри соседствовали с пятиконечными звездами, серпами и молотами. Вниз вели тринадцать ступеней. Ариман толкнул тяжелую чугунную дверь – и втолкнул Игнатия внутрь.
В зале царил полумрак. Совсем темно здесь не было из-за свечей, горевших разным цветом. Пламя их то вспыхивало сильнее, то угасало, освещая странное убранство помещения. Во всех углах зала и в центре его стояли кадильницы в форме грифонов и драконов, источавшие сладковатый и дурманящий аромат. Еще здесь были столы, покрытые парчовыми скатертями, напомнившими Игнатию церковь: их для чего-то расставили в форме греческой буквы омега.
«Странные хозяева у этого места, – подумал Игнатий. – Даже столы правильно поставить не могут».
– Не странное место, а дорога в странность, – возразил Ариман. – Правда, только в нашу странность. Есть и другая, но о ней лучше не знать. А столы стоят как раз правильно. Если «А» сказал Один, то «Я» скажем мы. Впрочем, давай выпьем. Ведь как говорят персы, любое дело надо обсуждать дважды: на трезвую и на пьяную голову.
Игнатий нехотя присел у одного из стоявших слева столов. Тут же, как по мановению волшебной палочки, на нем возникли две чаши, подножие которых украшали непонятные письмена, напоминавшие скандинавские руны. В чашах плескался напиток золотистого цвета, издававший приятный, хотя и необычный аромат. В качестве закуски подали себя (никакой обслуги не было в помине) грибы, подозрительно напоминавшие пантерные мухоморы.