Дорога в Омаху - стр. 81
– Ты просто дурачишь меня! – промурлыкала вторая леди, входя в кабинет с волосами, накрученными на розовые бигуди.
– Должно быть, какой-то ублюдок угнал эту чертову машину! – зарычал вице-президент.
– А ты уверен, что не дал ее на время своим никчемным приятелям? Ты же у нас простофиля!
– Боже милостивый, конечно же, нет! Это только твои недотепы-друзья просят дать им на ней покататься!
– Истеричные взаимные обвинения и оскорбления ни к чему не приведут нас, – заявил с достоинством Арон Пинкус, глубоко потрясенный разыгравшейся у него на глазах трагической сценой. Маккензи Хаукинз уперся коленями в плечи пригвожденного к полу Сэма Дивероу. Пепел с его сигары время от времени падал на искаженное судорогой лицо противника. – Я полагаю, давно пора нам поостыть, как говорит молодежь. И попробовать разобраться, в какой ситуации мы очутились.
– А что там насчет расстрельного взвода после того, как меня выгонят из коллегии адвокатов и лишат права заниматься моим делом? – задыхался Дивероу.
– Послушай, Сэм, – произнес Хаук успокоительным тоном, – они больше этого не делают: чертово телевидение положило этому конец.
– Ох, я и забыл! Ты ведь однажды уже объяснял мне это. И все, мол, из-за вмешательства общественности! И еще добавил, что существуют другие способы избавляться от неугодных лиц. Например, охотиться на акул отправляются трое, возвращаются же домой только двое. А чем хуже охота на уток? Там, где устраивают ее, неожиданно появляется дюжина водяных щитомордников[69], хотя, всем известно, в этих краях не водилось их испокон веку. Премного благодарен тебе за подобные сведения, свихнувшийся мерзавец!
– Я лишь старался держать тебя в курсе всего, что происходит, и делаю это для твоей же пользы, сынок, потому что мне небезразлична твоя судьба. Так же, как и Энни. Она по сей день интересуется тобой.
– Я сказал уже: не упоминай при мне ее имени!
– Право же, мальчик, ты совсем лишился рассудка.
– Позвольте заметить, генерал, – промолвил из-за письменного стола Пинкус, – главное, чего лишен он в данный момент, так это способности ясно осознать реальное положение вещей, что было бы для него крайне важно.
– Вы полагаете, в конце концов он сумеет понять что к чему, командир?
– Думаю, надо попробовать… Ну как, Сэмюел, возьмешь себя в руки? Или, может, мне следует объяснить Шерли по телефону, что мы не появимся на пресловутой выставке искусства, поскольку ты присвоил себе ее лимузин, напихал туда полным-полно старых греков, а меня, своего работодателя, заставил участвовать в разрешении твоих личных трудностей, которые, в силу сложившихся обстоятельств, оказываются в юридическом отношении и моими?
– Я предпочел бы лучше встретиться с расстрельным взводом, Арон!
– Мудрое решение. Я тоже предпочел бы… это. Как мне кажется, Пэдди придется отдать в чистку бархатные занавески… Генерал, отпустите его и помогите ему встать. Пусть он сядет вот здесь, на этот стул.
– Только не вздумай, Сэм, снова шалить! – предупредил своего юного друга Хаукинз, не спеша поднимаясь на ноги. – Насилием ничего не добьешься.
– Но этот-то тезис и находится в вопиющем противоречии со всем твоим образом жизни, не так ли, мистер Истребитель? – Дивероу, приняв вертикальное положение, прохромал до письменного стола и тяжело опустился на указанный ему Пинкусом стул. Глаза его были устремлены на старого юриста. – И что же вы хотели сообщить мне, Арон, и зачем?