Дорога в Омаху - стр. 25
– Черт возьми, какое отношение имеет к этому политика? Столь серьезной проблемы, с какой пришлось нам столкнуться сейчас, не было за всю историю существования нашей страны, а мы тут жуем жвачку по поводу политики!
– Послушай, Винни, – взмолился Лапа, – но ведь это ты хотел замарать тех важных судей. Или нет?
– О’кей! О’кей! – Манджекавалло, продолжая рассеянно дымить сигарой, направился к своему месту за кухонным столом. – Я знаю, когда наши фокусы не срабатывают, ведь верно? Так на чем мы остановились? Ах да, мы должны защитить страну, которую любим, потому что без страны, которую мы любим, мы останемся не у дел. Ясно я выражаюсь?
– Вполне, – заверил его Лапа. – Я тоже не хочу жить ни в какой другой стране.
– И я бы не смог, – признался Туша. – Куда бы я сунулся с Анджелиной и семью ребятишками? В Палермо, ты знаешь, слишком жарко, чуть не задыхаюсь. А Анджи приходится еще хуже, чем мне. Вот уж она-то потеет! От нее вся комната может провонять.
– Это отвратительно, – произнес тихо Манджекавалло, уставившись темными глазами на своего огромного сподвижника в розовой рубашке. – Даже очень! Не понимаю, как можешь ты говорить такие вещи о матери своих детей.
– Так ведь это не ее вина, это все ее железы.
– Хватит разводить бодягу, Туша! Баста! Это нас никуда не приведет. – Директор ЦРУ снова вскочил со стула и сердито зашагал по кухне, дымя сигарой. Потом, задержавшись у плиты, приподнял крышку с дымящейся кастрюли, но, обжегшись, тут же уронил ее. – Черт возьми, что она там готовит? На вид – обезьяньи мозги.
Он потряс обожженной рукой.
– Ты это о своей горничной, Вин?
– О горничной? О какой такой горничной? Или ты подумал про ту, что сидит рядом с Розой? И вяжет и болтает, болтает и вяжет! Они там, словно две сицилийские шлюхи, пытаются вспомнить, кто на кого взобрался сорок лет назад в Мессине! Она не готовит. И не только не готовит, но и не моет окон и не чистит туалета. Они с Розой лишь шастают по супермаркетам и покупают падаль, которой я и кошек не стал бы кормить.
– Так избавься от нее, Вин.
– А ты, как я вижу, остряк! Роза говорит, что она похожа на одну из ее сестер, только не такая уродина, как та… Это же дерьмо, пусть они сами едят, мы же поостережемся. Нация в опасности! Ты понял, куда я клоню?
– Понял, Винни! – Лапа кивнул большой головой со слегка кривым носом. – Это когда говорят: «Коренное население пришло в волнение», – верно?
– О господи, ну какое отношение имеет ко всему этому коренное население!.. Хотя… постой-ка, постой-ка!.. Коренное… Коренные американцы… Надо же, черт возьми!.. Очень может быть, что так оно и есть.
– Что это за «оно», Вин?
– Мы ведь не можем подкопаться под этих судей, не так ли?
– Да, все так, Винни.
– Значит, Верховный суд может нас всех спустить в унитаз, согласен?
– Согласен, Вин.
– Ну и зря: такое вовсе не обязательно. Представь – только представь, – что этот идиот индейский вождь, способный вызвать величайший в нашей истории кризис всей системы национальной безопасности, – омерзительнейший тип, вконец испорченная личность, в сердце которой нет ни крупицы любви, а только злоба. Ясно, что к чему? Предположим, что ему тысячу раз наплевать на его диких собратьев с Запада и что он жаждет лишь славы, которую рассчитывает добыть с помощью этого процесса. А мы возьмем да положим этого типа на обе лопатки, и суду не придется рассматривать никакого дела. Со всей этой галиматьей будет покончено раз и навсегда.