Дорога в одну сторону. - стр. 6
– Ну, это – да! – Согласился водитель.
– А что такое церковь? – Продолжал он. – Я против Бога ничего не имею. Есть он или нет – кто ж его знает? Может и есть. Я считаю, что – нет. Да и не знает точно никто! Лично я верю в человека: в своих близких, в товарищей, в трудовой народ, в международную пролетарскую солидарность. А есть кто-то сверху или нет никого – наука потом выяснит. Но! Те, кто сидит в церковной кассе – делают то же самое, что и помещики с кулаками. Бессовестно оболванивают трудящихся, используют разные хитрые уловки для того, чтобы выжать их людей побольше денег и наслаждаться всеми благами, не прикладывая к этому больших усилий. Большевики боролись с церковниками не потому, что они – служили какому-то там – «Богу», а потому – что те являлись одним из основных тормозов в развитии общественного миропорядка. Забирали всё себе: богатства, земли, имущество. Именно – для личного обогащения, без отдачи полезного – социуму. Как теперь говорят – «лохотрон»! И лишь учение Ленина наглядно показывает и разоблачает всю жульническую систему капиталистического оболванивания. Почему эти основы и преподавались повсеместно в Советском Союзе. Видно – плохо наши граждане учились, небрежно; если в девяностых так легко удалось классовому врагу этот подлый реванш. А с чего всё началось? С этих вот – нытиков в рясах. Бедненькие они, пожалейте их, пострадали от коммунистов ни за что! Правильно их били, видно – мало было! Иногда полезно и бить! Как распоясавшегося сорванца! Тот юнец, когда вырастет, спасибо ещё отцу говорит за порку ремнём. А попы эти, получается – нашкодили в детстве, нахулиганили, натворили делов и жалуются теперь: «Ой, какой же отец наш – козёл был! По розовой нежной попке, да ремнём хлестал!» Тьфу ты, выросло теперь такое вот чудище с паникадилом! Для них же самих полезно было! Теперь – сели на шею, как сто лет назад и катаются на своей пастве верхом, как на ослике, да посмеиваются!.. Ладно, разошёлся что-то я… Пора уж выходить. Я ведь важное предложение в управление везу. Если удачно выйдет – подниму наш завод на качественно иной уровень развития. Тфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Ты далеко не уходи, я ненадолго. Думаю, часа через полтора вернусь, обратно поедем – дорасскажу…
С чувством выполненного долга, Леонид Ефимович вылез из машины. Директор направился к большому высокому зданию управления с мессианским видом. Одетый только: вместо сутаны проповедника – хороший костюм и с портфелем, вместо Библии. Анатолий остался в салоне автомобиля, молча переваривать речь своего начальника. К религии сорокалетний водитель относился всегда равнодушно. Иное дело – его бывшая жена.
***
Когда в девяностые обанкротилась фабрика, на которой трудился Анатолий, стало повсеместно принято зарабатывать в столице. Не был исключением и Горемыкин. Его супруга – Светлана осталась дома воспитывать дочь. Молодая женщина так же работала, но денег молодой семье не хватало. Одинокая дамочка была недурна собой. Многие мужчины делали ей комплименты, намекая на известный интерес. Фигура у Светланы имелась, светлые волосы доходили до плеч, хитрые глазки над тонким аристократическим носиком постоянно искали новую жертву сердечных мук. Когда Толик находился в отъезде, Света в свободное от работы время гуляла по многочисленным барам и прочим питейным заведениям. Дочку при этом отправляла к бабушке «погостить» на тройку дней. Потом что-то произошло и Горемыкина ударилась в религию. Внешне она выглядела всё так же. Только волосы состригла, но при этом стала даже интереснее. Платок одевала лишь в храме. Иногда – постилась, от чего её фигура становилась стройнее с каждым месяцем. Появились новые подруги. Для всех окружающих Света «взялась за ум» и производила очень благопристойное впечатление. Одни только бабки на лавке судачили, что эта прохвостка только голову всем морочит, а церковь посещает исключительно для отвода глаз да развлечения. Но кто их вообще слушал? Старушки, видимо – завидовали молодости Горемыкиной, вот и сплетничали понапрасну. Именно так и считал Анатолий. Находясь в столице на заработках, мужчина был совершенно спокоен, представляя свою благоверную – отбивающей земные поклоны перед святыми иконами. Его удручало одно: с того времени жена стала более холодной. У неё всё чаще «болела голова», появились проблемы «по-женски», да и в пост она ни под каким предлогом не желала скоромиться супружеской близостью. Как раз, перед последней московской вахтой Анатолия, Света долго объясняла смысл православной аскетики, лишая мужичка последней радости в жизни.