Дорога в Ауровиль - стр. 2
В связи с необходимостью быстрого построения капитализма про музыку на некоторое время вообще забыли. Многие музыканты рванули на Запад, некоторые сменили профессию, кто-то затаился.
Решив снова заняться литературой, я написал сценарий и послал его на конкурс сценаристов «Хартли Меррил Прайз». Совершенно неожиданно для себя, я оказался в числе десяти номинантов и был приглашен в Дом кино на торжественное вручение премии. Премией была, во-первых, денежная сумма в десять тысяч долларов (большие деньги по тем временам), а во-вторых, поездка на месяц в Америку в школу Роберта Редфорда. Я сидел в первом ряду среди известных на всю страну сценаристов и писателей в окружении полного зала киношной богемы, держа на коленях выданный организаторами здоровенный букет белых роз. Сама премия мне не досталась – впрочем, думаю, это было бы уже слишком.
Затем население опять вспомнило о музыке – правда, несколько вяло, без былого энтузиазма. Музыканты потянулись на гастроли, появилась возможность что-то заработать. Мы записывали альбомы, играли концерты, но со всех сторон все больше и больше, размножаясь, как тараканы в грязной кухне, наступали «фанерные» попсовики. Отечественный рок-н-ролл постепенно тоже деградировал, обретя почетное звание «говнорок», и на том и успокоился. Отдельные попытки создать что-то неглупое и интересное иногда еще предпринимаются, но за тотальным торжеством пошлятины разглядеть их не представляется возможным.
Помню, на дворе стоял тысяча девятьсот девяносто третий год. Я работал в ансамбле композитора и гитариста Константина Никольского. Впрочем, слово «работал» для того времени не очень подходит. На самом деле мы перебивались, как могли, от одного случайного концерта до другого. Редкие гастроли проходили в экстремальных условиях. Было в порядке вещей, когда после выступления администраторы вдруг исчезали в неизвестном направлении вместе со всеми деньгами, а иногда и с билетами на поезд или самолет. Не единожды мы выбирались из разных барнаулов и чимкентов на перекладных, благодаря лишь жалости проводниц или помощи местных жителей. Как-то летели в багажном отделении самолета. Один раз, брошенные в пустующем загородном доме отдыха под Днепропетровском, чудом поймали такси на трассе, чтобы доехать до вокзала. Нас было восемь человек вместе с сумками, инструментами, электроорганом и ударной установкой. Каким образом мы умудрились залезть со всем этим в обычную «Волгу» – для меня до сих пор загадка.
У всех были маленькие дети, поэтому каждая следующая работа воспринималась как манна небесная, несмотря на постоянную угрозу быть обманутыми.
Выступления проводились порой в совершенно неожиданных местах – например, в цирках или школьных спортзалах. Несколько раз играли на свадьбах у бандитов.
В тот раз нам предстоял концерт в Московском планетарии.
После настройки мы прошлись по холлу. Планетарий произвел интересное, но ветхое впечатления. Глобусы небесных тел стояли пыльные, и даже метеориты имели какой-то подержанный вид.
Затем мы вернулись в небольшую комнату, выполнявшую функцию гримерки. До начала концерта оставалось совсем немного времени, когда распахнулась дверь, и в комнату ворвался Редькин. Это был наш администратор – человек выдающихся способностей. Обладал, например, потрясающим даром убеждения.