Дорога в алмазах - стр. 21

– Что вы стоите?! – Я пыталась вытащить отяжелевшее тело Барышкина в коридор. – Помогите! Срочно в поликлинику его! У него аллергия на табачный дым!

Четверо мужчин быстро перенесли бездыханного Барышкина на кушетку к терапевту. Нас тут же выставили в коридор и оставили ожидать за дверью.

Я уронила голову на стену и закрыла глаза. Творилось какое-то безумие. Алмазы до сих пор не найдены, зато добавилось сразу несколько охотников за ними.

Из размышлений меня вывел голос Иннокентия Сидорова, эмпатичного поклонника Барышкина. Я слегка приоткрыла глаза, не отрывая голову от стены, и прислушалась.

– Говорят, он уничтожает всех, кто переходит ему дорогу. Что же наш уважаемый директор сделал такого, что… – На этом слове Белоусов врезал ему между ребрами, и тот согнулся пополам.

– Не твоего ума дело! Вон у него и психологи есть, и адвокаты в одном лице! – Иван указал головой на меня. – Пусть и разбираются с этим.

«Надо же, какой догадливый. А сразу так и не скажешь…»

– Вы как хотите, – Добродеев потер свою грудную клетку в области сердца, – а по мне, так нужно отдохнуть. Последние дни выдались довольно эмоциональными.

Он скинул с себя лабораторный халат и отправился в сторону вестибюля. Трое коллег, попрощавшись со мной, тоже удалились.

Через какое-то время из кабинета вышел терапевт и попросил меня зайти.

Барышкин лежал в сознании, но под кислородной маской. Его стеклянный взгляд обретал осознанность.

– Татьяна, подойдите. – Он кивнул врачу, и тот поспешно вышел, оставив нас наедине. – Сядьте рядом. Спасибо. Вы спасли мне жизнь. Они угрожали мне, и, если бы вы не вошли, не лежать бы мне на этом месте.

– Я чего-то не знаю, Степан Петрович? – Когда детектива водит за нос собственный клиент, то тем самым он стреляет себе же в ногу.

– Я расскажу, расскажу. – Он втянул в себя струйку чистого кислорода. – Родионов одержим «Принцессой», он не желает и слышать о том, что кристаллы исчезли, и считает, что я выдумал эту историю, чтобы еще выгоднее продать кому-то на сторону. Поэтому он требует свою коллекцию как можно быстрее. При этом он ждет назад и часть своего аванса, который перечислил мне заранее.

– Это уже не сделка, а шантаж какой-то! – Этот Родионов, стало быть, полностью отвечает моей предварительной характеристике.

– Вот именно, и не поспоришь! Тем не менее теперь на кону моя жизнь, а это важнее и алмазов, и аванса. Он уменьшил сумму сделки наполовину. Это совсем не то, что я ожидал от «Голубой принцессы».

– Ну, и верните ему эту половину!

– Не могу. Нет ее. – Он поджал губы.

– «И осталась старуха у разбитого корыта».

– Вы о чем?

– О вас, Степан Петрович, о вас!

– Помогите мне! Вы нашли Сусликова? – Его полный надежды взгляд вызвал во мне чувство жалости.

– Если Сусликов и виновен, то мы теперь этого не узнаем. – Я сделала голос на тон тише: – Его нашли повешенным рано утром в своей квартире.

– Нет, нет, нет, только не это! – Новый приступ сотряс хилое тело Барышкина. – А алмазы? Они были у него?

Снова взгляд, полный надежды, уставился на меня.

– Если бы алмазы нашлись, я бы сразу вам об этом сообщила.

Его красное лицо поменялось на бледный лик. Несколько минут он молча лежал на своей кушетке с закрытыми глазами.

– Татьяна, вы же умная девушка. И я не зря вас нанял, – наконец заговорил Барышкин. – У вас наверняка уже есть новый подозреваемый.