Дорога оружия - стр. 54

– Ждем тебя, значит, – вставил Самоха.

– Точно. И сидите тихо-тихо, готовьтесь. Я возвращаюсь, тогда – ваш черед. Разносите этот оружейный притон к некрозной плесени, но правило опять же твердое: никто не должен живым уйти. Никто из тех, которые меня видели, перед тем как каратели на них напали.

– Это верно, – согласился Самоха. – Нам самим резону нет когось выпускать.

– Тогда вроде все сказано. И держи своих крепко, чтоб не вздумали по округе шарить. Ночью отведут душу, а теперь – ждать и не рыпаться.

– Ты уж говорил, я помню.

– Я бы и десять раз тебе сказал, если б считал, что от того польза получится. Моя голова на кону стоит. Если кто уйдет оттуда и меня припомнит после – покоя боле не увижу. Тогда я буду знать, с кого ответ стребовать, – не обижайся, Самоха.

– Да ступай уже…

Когда отъехали от колонны и миновали головную мотоциклетку, Йоля решила, что дядька уже отошел и не слишком на нее серчает. Стало быть, можно поговорить.

– Дядька Мажуга, а дядька Мажуга, что за правило у тебя такое – харьковчанам людей на расправу выдавать?

– Они сами виноваты. Оружейные цеха правило установили, а эти нарушают. Рано или поздно нагрянут на них каратели, и они это знают. Ну, из-за меня чуток раньше получится.

– А Самохе ты наказал, чтоб никто живым не ушел. Недобро как-то выходит!

– А если бы я так не сказал, харьковские незаконных торгашей пирогами бы накормили, да и отпустили с миром? Ты, заноза, лучше не о моей доброте печалься, а о себе думай, как ты там держаться станешь.

– А как?

– Те люди, к которым в гости придем, на самом острие живут, нравы у них простые. Поймают на краже – пожалеешь, если сразу не прикончат. С ворами там круто обходятся.

– А я чё… я ж ничё такого…

– Нет, Йоля, ты «чё такого». И попомни: там я тебя не спасу. Если потянешь руку к чужому, считай конец тебе. А если сдержишься, обещаю: получишь оружие. Настоящее. Сам тебе куплю.

– Не врешь?

– Не вру, это тоже правило – без большой нужды не врать.

– Ой, дядька…

– Чего?

– Ну вот же ты сейчас врать едешь, а мне сказал – не врешь.

– А я тебе толкую: не за мной, а за собой следи. Вон уже показалось место. Готовься. Как на тамошний рынок пойдем, капюшон натяни поглубже, но сама гляди и слушай, вдруг что важное заметишь. Может, кто знакомый попадется.

Подпольный рынок оружия обосновался в развалинах поселка. На окраинах дома лежали в руинах и остатки стен поднимались разве что до пояса в высоту. Ближе к центру несколько строений сохранились получше – их обнесли оградой, вбили столбы и натянули колючую проволоку, так что между «колючкой» и стенами оставалась изрядная полоса свободного пространства, и оно отлично просматривалось. Сами здания – приземистые бетонные бараки, широкие, с железными воротами – образовывали незамкнутый четырехугольник, над кровлями клубился густой дым. В красном свете заката казалось, что поселок горит.

– Гля, дымит, – заметила Йоля. – Прям как у нас.

– Так и здесь оружейники, – пояснил Мажуга.

– А чё там, вроде люди стоят? По-над забором?

Тут Мажуга смолчал, а как подъехали ближе, девчонка поняла, почему он не хочет говорить. К столбам ограды были все той же колючей проволокой прикручены скелеты. Часть костей держалась, а некоторые просыпались и валялись белесой грудой под столбами, в зеленых густых кустах. Ворота – рамы, сбитые из бревен и густо перетянутые «колючкой», – были на запоре. Сендер подкатил к въезду и затормозил. Появилась охрана, двое мужчин с дробовиками. Один взялся оттягивать нетяжелые створки, другой уставился на приезжих: