Дорога на Джербу - стр. 33
Был у неё один человек, который ждал её. Звали его Соколов. Точнее, это была его фамилия, но она звала его именно так. Он звонил Алле раз в полгода и уточнял, всё ли у нее хорошо в личной жизни. Поговорив с ней около часа, он ясно понимал, что она продолжает тонуть в своем болоте, своей болезненной привязанности к Сергею, и снова оставлял её в покое на год, но всегда добавлял на прощание:
– Самойлова, это не любовь!
Соколов был для Аллы спасательным кругом, психологической поддержкой. Он был для неё чем-то светлым и хорошим. Он был жилеткой, в которую она выплакивала всё то, что стыдно было выплакать в любую другую жилетку. Она не могла никому рассказать то, что рассказывала ему. Он внимательно и молча слушал её, пытаясь перевести всю трагедию в шутку, но внутри по-настоящему сочувствовал. Ведь он любил ее. Он ценил ее красоту и порядочность. Он чувствовал в ней что-то свое. Они даже внешне были чем-то схожи.
Как-то раз он предложил ей: «Самойлова! Переезжай ко мне жить! Просто возьми и переезжай. У меня теперь есть квартира. Устроишься на работу рядом с домом. Будем ходить по вечерам к моим друзьям и играть в покер, пить хорошее сухое вино.»
Алла даже согласилась и думала собрать вещи и уехать из своего несчастья.
Но, вынашивая эту идею в себе целый день и встретив Сергея, который вечером просто посмотрел на неё своим глубоким взглядом, она со слезами на глазах ещё раз поняла, что слишком сильно любит его, и не может уйти к Соколову, даже если он простелет дорогу в рай из самых светлых на свете чувств. И она написала:
– Прости, я не могу.
Он пропал в этот раз больше чем на год. Он не понимал – почему? Ведь они так подходят друг другу. Он такой же утонченный, как она. Любит и понимает музыку, искусство.
Когда они появлялись вместе где-нибудь, прохожие одаривали их взглядами, как бы одобряя этот союз. Но они были лишь друзьями.
«Несвоевременность – вечная драма, где есть он и она.» – Тальков Игорь.
Когда Алла выходила на улицу с Сергеем, ей было стыдно за его потрёпанный вид. Ей было стыдно и некомфортно в этом несоответствии их образов. Они были как из двух разных миров. Тёмное и светлое. И тёмному всегда хотелось прикоснуться к светлому. Но светлое его не понимало и отталкивало. А он снова и снова трогал эти лучи. Но они сжигали его своим теплом, и ему самому становилось слишком душно. И опять он ускользал из этого тёплого места, в свой тёмный комфортный мир. Да, он понимал, что Алла хорошая девушка. Но его снова и снова тянуло в загадочную порочную и интересную темноту.
И сегодня он не пришел домой, а она снова легла спать одна. Она не плакала. Она грустно засыпала и молчала.
Потом проснулась и долго смотрела в окно на застекленную вышку со шпилем.
Эта газпромовская вышка не должна была ассоциироваться у нее с чем-то хорошим, но ассоциировалась.