Дорога к дому - стр. 32
А славные ребята те, что сверху, провернули вирус. Планам быть, долой перенаселение, а как же я? Что никому не нужна? Эй, вы! Я к чёрту писатель, могу пригодится, пожалуйста дайте противоядие.
Как её, там? Наргиза! Скорость говорит здесь плохая, интернет зависает. Ну что ей двадцатитрехлетнему отроку, идёт у неё бессимптомно. Тверк ей в помощь, да пижама окраски Тай-дай, о ужас, и ещё эти розовые пряди. Нет, она так-то ничего, только трещит много, выключайте её иногда, хотя бы на ночь. – Я знаешь по дому та и не скучаю, маънавият там! – и как щенок, вот-вот заскулит, а глазки, серьёзно, как у того спаниеля который трясёт башкой на панели авто. Ей бы быть жительницей Токио, клянусь она мне напоминает Юми из Васаби.
– На Бали была? – она телепат, только чуть-чуть геолокацию перепутала, Бали от Токио не далеко ушло, каких-то пять с половиной тысяч километров.
– Пока, нет.
– Я там буду на скутере рассекать, и на сёрфе. Есть буду рис с осьминогами.
– Ты же вроде вегетарианка?
– Ну тогда овощи и фрукты, их там полно. Авокадо буду на тост мазать.
Дурында, вроде не относится к поколению миллениалов, а ярлык стащила. Ложное бельмо относящаяся к чадам родившихся в восьмидесятых и созревших к новому миллениуму, так это я поколение авокадо. Ты то куда лезешь, розовое фламинго?! Я, да подобные мне олицетворяют тот самый тост с авокадо.
Предрассудки построенные нашими родителями оставили свой отпечаток. Мать моя тоже любила воспевать: – Ты никогда не найдёшь работу, нужно набрать номер телефона!
– Алло… Эй мужик в белом воротничке, возьми меня на работу! Отведите хоть кто-нибудь во взрослую жизнь. Я ничего не умею.
Великое поколение – наши деды, они прошли великую отечественную, пролили кровь, дождь пролил, чиста щебёнка, да и они постарались великая держава раздавившая армейским сапогом бронированный панцирь фашиста. Вот они и есть великие, да. Один мой прадед вернулся. На перрон приходили поезда, красные гвоздики и знамёна, заплаканная прабабушка в ситцевом платьице бросалась в объятия побитого временем солдата. Новая жизнь, строим железные дороги, дома строим. Поколение тоже новое, семьи то тоже строим. Поколение Беби-бума, термин хоть и американцы придумали, но и мы под него попадаем. Мама моя его олицетворяет, за каждым застольем она воспевает своё идеальное детство.
– Да, у меня было идеальное детство! Мы летом на машине объезжали весь союз, а каждые выходные выезжали в Москву, помню ГУМ, и запах молотых зёрен и вафель. В тот день мне купили лакированные красные босоножки, а ещё ананасы, уф… С тех пор их не ем, так было много.
Послевоенные дети, знавшие голод и побывавшие на пороге преисподней, создавали новые ячейки общества, одержимостью их было – серпом и молотом воздвигнуть новую стену неподдающуюся натиску оружейных и финансовых наступов.
Дети росли за титановыми родителями, и дружинниками срезающих космы стиляг. Запад! Статья! И думать забудь, или сегодня об этом говорить можно?
Детям была прививкой введена дисциплина и конструктивный режим, товарищ! Странное слово, ей Богу!
Мы другими для этих то кажемся, вот помню: – Ты не к чему не приспособлена! Мир и общество тебя ждать не будет, ещё бы сказала товарищи.
Да и с подругами её та же беда, вот Анечка, дочь маминой подруги, по мнению последней – изнеженное, неприспособленное к жизни дитя, девочка двадцати девяти лет. Посмотрите сами, не замужем, ибо недостаёт конструктивности наших бабушек построить полноценную ячейку общества.