Дорога домой - стр. 3
Отец Василий, принимая у себя гостя из Московской патриархии, упомянул как-то имя мужа своей прихожанки. Так, мол, и так, говорит, теряем людей. А тут ведь в окружении католиков и реформаторов каждый верный прихожанин на вес золота! Кого еще пришлют! Ты бы, отец родной, замолвил где слово за раба божьего Александра, Власина то есть, за воина, понимаешь.
И замолвилось слово, потому что как раз в это время церковь начинала сближаться со светской властью, и у обеих сторон забрезжили общие интересы, не всегда, правда, одни лишь духовные. Оказалось, что гость отца Василия отвечал в Патриархии за какое-то важное коммерческое направление – то ли контролировал пользование некоторыми светскими жуками таможенных и налоговых льгот Церкви, то ли вел расчетные таблицы о разделе прибылей по поставке сигарет, спиртного, кетчупа и электронной бытовой техники по тем же льготным церковным каналам, то ли отвечал еще за что-то такое же очень важное и востребованное, но, так или иначе, кто-то из высших чинов в ведомстве Александра Васильевича прислушивался к его совету.
А с другой стороны, к делу подключился близкий родственник Анны Гавриловны – известный актер Владимир Постников. На каком-то специальном просмотре одного из фильмов, где он играл маршала Конева, присутствовал тот самый высший чин, и подвыпивший Постников на банкете по случаю приемки шедевра шепнул ему свою просьбочку о племяннице и ее муже. И механизм сработал: полковника Власина вычеркнули из списка «ротируемых» и после согласия со стороны генерал-лейтенанта Сергеева, который тоже пока еще удерживался на своих парижских позициях, Александра Васильевича сохранили на должности.
– Господи! – неистово крестилась Анна Гавриловна и стучала лбом о каменные плиты Храма – Велика забота твоя!
Господа ли, не Господа была сия забота, но семья Власиных осталась в Париже еще на год. Во всяком случае, именно этот срок был прописан в приказе по ведомству, весьма, кстати, далекому от Божьего промысла. Хотя иметь отношение к этому самому «промыслу» хочет каждое важное ведомство. За сомнения в этом многих даже наказывают, потому что в какой-то момент человеческой истории «Божий промысел» принудительно занимает стратегические позиции, и любые меры, предпринимаемые носителями его, освящены заранее, а значит, не обсуждаются общественностью. Подобно помазанничеству божьему императоров, будь то захватчики или освободители!
Отношения Власина с генералом Сергеевым несколько усложнились после истории с их зарвавшимися агентами, но Сергеев продолжал думать так:
«Власина я знаю… Что от него ожидать, для меня не секрет. А пришлют другого! Вот этого, например, Гулякина, черт бы его побрал! Еле отправили его в Марсель! Подальше отсюда… насколько это было возможно! Нет уж! Пусть уж лучше Саша!»
Так и остались в ведомственном филиале в Париже генерал-лейтенант Андрей Сергеевич Сергеев и его заместитель полковник Александр Васильевич Власин.
Однако же к тому времени всё изменилось в службе офицеров оперативного звена, прикомандированного к посольству. Наступала Великая Депрессия Шпионажа. Разве что военные коллеги продолжали что-то еще рыть на и без того взрыхленной почве северо-атлантического блока, но и у них реальной работы становилось все меньше, а невразумительных приказов из Центра все больше.