Допустим, я признаюсь - стр. 20
Последовала вопросительная пауза. Или она только показалась вопросительной?
– Это моя давняя подруга. Екатерина.
– Она замужем? – почему-то поинтересовался следователь.
– Нет! – с облегчением сообщил Вавилов. Нет мужа – нет проблемы. Никого нечаянно не заложишь.
– А состояла ли в браке?
– Не состояла. А почему вы спрашиваете? Познакомиться хотите? – взбодрился Вавилов, особенно заметив следы оживления на доселе непроницаемом полицейском лике.
– А дети есть? – не унимался представитель органов правопорядка, и Вавилов уже и не знал, чего опасаться. Но все же выдавил из себя: – Нет… насколько я знаю.
– Плохо, значит, знаете! – победительно рявкнул следователь. – Плохо знаете вашу давнюю подругу! – Он вспыхнул злорадным удовольствием от ощущения мелкого превосходства, которое, как водится, приносило окружающим большие проблемы. – Пригласите ее ко мне, пожалуйста.
«Орлова! Осторожно, он идиот!» – только и успел сообщить Фидель безмятежной Орлуше, ожидающей его в коридоре и уткнувшейся в свой смартфон. Она совсем не удивилась тому, что ее вызывают. И даже не удивилась тому, что у нее есть дети. Хотя, проявив несвойственное ей милосердие, обещала дать необходимые разъяснения, но позже. «А вдруг мы уже не увидимся! Вдруг тебя сгноят в подвалах Лубянки! – нетерпеливо оскалился Вавилов. – Давай, пока никто не заметил, свалим отсюда по-тихому!»
– Что за ребячество, право же. Вот не сечешь ты момент. Есть злой следователь, есть добрый. А есть – странный. Этот жути умеет нагнать получше тех двоих. Но и мы не лыком шиты, верно?
Верно. Но иметь тайных отпрысков, словно она незамужняя императрица, – это уже неподобающая приличной женщине мелодрама с элементами триллера.
Mea culpa[1]
Все эти дни Вавилов думал о Варе с тягостным чувством вины. Он вторгся в ее жизнь, втянул ее в криминальную историю – и снова смылся. Потому что погряз в случившемся – и бесконечно прокручивал теперь образы своих друзей, которые оказались в кругу подозреваемых. В ту сломанную новогоднюю ночь после прихода полицейского начался кошмар, который назывался расследованием, а на деле – происходящее только запутывалось в тугой и бессмысленный клубок. Но Варя с честью выдержала все допросы и даже порывалась ковылять на место преступления. От чего ее категорически предостерег полицейский. Смущало только одно: она говорила явно меньше, чем знала. После того как все формальности следствия были закончены – а также неформальности в виде Олиных припадков и отправка ее на «скорой» в больницу, рыдания, сумятица и оказанная Вавиловым сумбурная психотерапия девочке-официантке Полине, – он вернулся к Варваре. Ему казалось, что именно она все прояснит. Ведь почему-то Фиделя отослали именно к ней! В чем тайный смысл этого жеста, кто был его автором… Или нет никакого тайного смысла, а есть только явный: Фиделя хотели сделать подозреваемым. А кто хотел? Орлуша права. В сознании звучал древний сигнал опасности, надо было собирать информацию – а Варя на все вопросы уходила в несознанку, твердила, что не знает, кто такой Олег, а Олю и Сашу называла «милые странные люди». Притом что могла вспомнить только одну странную деталь – в их доме был какой-то игрушечный пистолет, идеальная копия настоящего, который абсолютно имитировал модель… «хотя в оружии я не разбираюсь».