Допустим, я признаюсь - стр. 2
Были в основном все свои, разумеется. Кроме опоздавшего Макса, с губной гармошкой пришел, конечно, спившийся Игорек с новой подругой – молодой приблудной Анжелой, которой сразу стало стыдно за спутника, и она испуганно секретничала с Оленькой, хозяйкой дома. Но игру затеяла как будто не она. Тогда кто? Кто-то ведь объявил о ее начале, кто-то принес лимонный пирог, кто-то углубился в историю обычая голосом… Голос! Здесь собака и зарыта. Бесполый и безликий голос. Плоский, словно щелчок по дешевому пластику. А физиономия – в маске. Еще бы клоуна привели, как к отпрыскам не расцветши увядшего мидл-класса! Маска была венецианской, а тело – вместилище неприятного тембра было облачено в черный плащ до пола. К чему был этот отсыл к комедии дель арте, если обычай то ли французский, то ли бельгийский… Впрочем, кто же из массовиков-затейников заботится о чистоте стиля! Но важно другое: как бы нелепо это ни звучало, Вавилов так и не понял, кто скрывался под этим одеянием – мужчина или женщина! Свой или незнакомец? Бутафорская фигура появилась в момент самой приятной стадии вечеринки, когда хмель уже всех расслабил, но обязательная программа кратких анамнезов прошла. Можно уже болтать и исчезать, с кем хочешь. Но – опа! – надо же встретить Новый год и спросить у Белкиной, зачем она увеличила и без того культовые сиськи. Неужто собралась на ПМЖ в Эмираты? Да не хотел он ее обидеть, просто симметричный ответ на ее глупости. Она взыграла приемистыми формами от гнева и удовольствия, – и разгореться бы меж ними светской перепалке на грани фола, а потом бы чему-нибудь взрослому и приятному, ведь глаза-то ее, редкого для женщины оттенка хаки оставались спокойными, как у львицы, знающей добычу на вечер… Но тут и вторглись дурацкие ритуалы. А ведь кто-то ими руководил! Кто-то, по ощущению Вавилова, навязчивый, вздорный и невидимый.
И все с ним почему-то соглашались. Девочки хотели вспомнить юность и утопить пепел своих желаний в бокале с шампанским. Мужики мерялись друг с другом денежным фаллосом. Все объяснимо, но Вавилов ждал от своих… другого. Его заранее тошнило от праздничных массовиков-затейников и игр, которые они предлагали в подвыпивших компаниях. По его разумению, мало-мальски развитых детей и то должны раздражать подобные затеи, ведь даже обезьяны умеют сами себя развлечь… Но правила, оглашенные ряженым пластиковым Голосом, доFлжно было соблюсти неукоснительно: кому достанется кусок пирога с сюрпризом, тот бобовый король и раздает всем задания на новогоднюю ночь. Такой вот далекий фламандский обычай. Едрить твою в ёршик! Может, еще Снегурочку покричим? Разумеется, Вавилов принял это за глупую шутку. А все было всерьез.
И кстати, никому он настроение не испортил. Не успел.
Потому что бобовый король взял пьяного Фиделя за шкирку и спустил с лестницы в черную дыру. Почему и кто решил его наказать таким странным образом? В разгар праздника ему в голову не пришло прислушиваться, кому выпал жребий разбрасывать жребий. Но поневоле он запомнил эту мизансцену. Роковой кусок пирога достался… помощнице повара. Расторопной девушке Полине, которая посматривала на тех, кому прислуживала, с овечьей прохладцей. Так смотрят на мир дети подзаборных алкашей: кажется, что это пассивная агрессия – на самом же деле глухая и въевшаяся в подкорку защита. А если их разговорить и дать понять, что ты к ним не по-скотски, то может открыться такой мил человек…