Доминум - стр. 3
Но тут отец остановился и, опустив на землю рюкзак, стал собирать ветки. Вскоре мы уже сидели у теплого, а главное, отгоняющего темноту костра, обложенного камнями. Ни одна тварь не могла подобраться к нам, и я с удовлетворением посматривал в сторону чернеющих кустов, где, по моему мнению, от света прятались чудовища.
Не передать облегчения, которое я испытал, увидев, что отец улыбнулся. Мы сели на плед, после чего разговорились. Сначала я держался скованно, но потом оттаял – то ли от жара костра, то ли от теплоты отцовского сердца. И вот мы уже смеялись.
Прошло около часа; небо избавилось от маленьких тучек, открывая нам небосвод. Отец посмотрел на него. Его взгляд тоже очистился. Исчезла всякая приземленность. Я, как человек, умело заглядывавший в души даже в свои далекие одиннадцать лет, легко определял на глаз, что чувствуют люди. Но ту эмоцию мне не удалось разобрать. Было интересно узнать, о чем же отец думает, и я уже почти коснулся его руки, но тут он посмотрел на меня, заставив отдернуть ладонь.
И ухмыльнулся.
– Скажи, если я доверю тебе тайну, ты сможешь сохранить ее?
– Да? – с подозрением предположил я. – А что за тайна?
– Хотя нет, – передумал отец, – ты всем разболтаешь.
– Нет, расскажи!
Его улыбка поблекла и стала скорее усталой. Театрально выждав пару секунд, отец все же полез за чем-то в карман.
– Вот, возьми, – произнес он.
В его руке оказался темный шнурок, с которого свисала серебряная подвеска в форме маленькой четырехконечной звезды. Она казалась обычной, и я не понимал, почему отец хочет сохранить ее в тайне.
– Что это? – спросил я.
– Путеводная звезда. – Он вдумчиво вглядывался в подвеску. – Говорят, звезды приносят удачу. Когда им хочется. Можешь носить ее с собой или спрятать, но, главное, сохрани. Хорошо?
– Для чего?
– Так нужно, – спокойно пояснил отец. – Возможно, однажды она поможет тебе отыскать дальнейший путь. Ладно-ладно, рассматривай это как простой подарок. Хочу, чтобы она была у тебя.
С этими словами отец передал подвеску мне.
Потом он решил показать созвездия. Без всякой карты, по памяти. Да что там созвездия, он и звезды знал поименно.
– Вон там. – Отец ткнул в небо в неопределенном направлении. – Видишь, на крест смахивает? Как птица, раскинувшая крылья. Это Лебедь. Старое созвездие. Самая яркая звезда – альфа – Денеб. Малую Медведицу, думаю, ты знаешь. Все ее сравнивают с ковшом. Полярная Звезда – на самом краю.
Он отвел руку чуть в сторону.
– Отсюда не видно, но, поверь мне на слово, там спрятался Змееносец. Сколько, по-твоему, созвездий в зодиаке?
– Двенадцать, – ответил я, ни на секунду не задумавшись.
– Вообще, по-хорошему, должно быть тринадцать, – поправил меня отец. – Тринадцать созвездий, лежащих на эклиптике – линии, по которой за год проходит Солнце.
Звезд было слишком много, и я не удивлялся, что кого-то среди них могли забыть. Но отец помнил, а значит, это было важно.
Вдруг позади хрустнула ветка. Я ожидал увидеть нечто страшное, но там была лишь темнота.
– Немного отмотав назад по эклиптике, мы смогли бы рассмотреть Скорпиона. Хотя его здесь тоже не видно.
Я попытался убедить себя, что раз рядом сидит отец, то мне совершенно ничего не грозит. Он не подпустил бы ко мне тьму или монстров. От этой мысли стало спокойнее. Его лицо, всегда глубокое, излишне удрученное, казалось особо добродушным в тот вечер. Мама и потом говорила, что внешне я был точной копией отца, причем это подтверждалось по мере взросления, но вряд ли бы мне удалось когда-либо стать столь же переменчивым и задумчивым, как он.