Домик в Оллингтоне - стр. 24
Мистрис Ропер была совершенно так же благородна, как ее слово, когда говорила мистрис Имс, что ее семейство состояло из нее, сына, служившего в конторе какого-то стряпчего, из старушки кузины, по имени мисс Спрюс, квартировавшей у нее, и мистера Кредля. Прекрасная Амелия не жила еще с ней, и свойство ее объяснения с мистрис Имс ни под каким видом не налагало на нее обязанности сообщать мистрис Имс, что эта молоденькая барышня, по всей вероятности, прибудет к ней в дом с наступающей зимой. Впоследствии она приняла к себе в качестве квартирантов мистера и мистрис Люпекс, так что дом мистрис Ропер сделался совершенно полным.
Надо также сказать, что Джонни Имс в минуту откровенности доверял Кредлю тайну второй, более слабой своей страсти к Амелия.
– Славная девушка, чертовски славная девушка! – говорил Джонни Имс, употребляя выражения, которым он выучился уже после того, как оставил Оллингтон и Гествик.
В свою очередь и мистер Кредль был почитателем прекрасного пола, и увы, как беспристрастный повествователь, я должен объявить, что в настоящую минуту предметом его почитания была мистрис Люпекс. Разумеется, при этом у него вовсе не было идеи оскорбить мистера Люпекса – человека, который занимался расписыванием декораций и хорошо знал свет. Мистер Кредль восхищался мистрис Люпекс не как обыкновенный смертный, но как любитель и знаток всего прекрасного.
– Клянусь небом, Джонни, как хороша эта женщина! – говорил он, когда в одно прекрасное утро оба молодых человека отправлялись в должность.
– Да, женщина видная.
– Я думаю! Сколько я понимаю в формах, – продолжал Кредль, – так эта женщина почти верх совершенства. Какой торс у нее!
Из этого выражения, а также из факта, что формы и вид мистрис Люпекс зависели весьма много от корсета и кринолина, можно, кажется, догадаться, что мистер Кредль очень мало понимал в формах.
– Мне кажется, что у нее не совсем прямой нос, – заметил Джонни Имс.
И действительно, нос мистрис Люпекс был кривоват. Это был длинный тонкий нос, который по мере того, как выдавался вперед, заметно уклонялся в левую сторону.
– Я не столько обращаю внимание на лицо, сколько на всю фигуру, – сказал Кредль. – И опять, у мистрис Люпекс прекрасные глаза, очаровательные глаза.
– К тому же она отлично хорошо умеет употреблять их в дело.
– Почему же и нет? Наконец, у нее такие чудные волосы.
– Только по утрам она никогда их не причесывает.
– А ты знаешь, мне очень нравится этот род дезабилье, – сказал Кредль. – Излишняя заботливость часто служит во вред.
– Все же, по моему мнению, женщина должна быть опрятна.
– Ну, можно ли подобные слова применять к такому созданию, как мистрис Люпекс! Я называю ее роскошной женщиной. Как очаровательна она была вчера вечером! Знаешь ли, мне кажется, что Люпекс обходится с ней чрезвычайно скверно. Вчера она сказала мне слова два, что… – И Кредль не договорил. Бывают секреты, которых мужчина не доверяет даже своему задушевному другу.
– А я так думаю совсем иначе.
– Как иначе?
– А так, что Люпексу самому весьма часто достается от мистрис Люпекс. Звук ее голоса иногда производят во мне дрожь.
– Мне нравится женщина с энергией, – сказал Кредль.
– Мне тоже нравится. Но энергия хороша в своем месте. Амелия сказывала мне… ты только, пожалуйста, никому не говори.