Домик номер шестнадцать - стр. 59
Член и пальцы, вместе и поочерёдно. Синхронно и хаотично. Растягивая по кругу и вглубь, и замирая. Пока она не сорвалась в крике, утыкаясь головой в подушку, а он пошёл следом, жмурясь от яркого света люстры.
— П-ф-ф, — отдышавшись, прохрипела Альбина. — Скоро наши придут, а здесь филиал порно-студии.
— Не скоро, через час, —ответил Розенберг, переводя дыхание. — Не ворчи, тебе же понравилось.
— Понравилось. — Альбина зажмурилась от удовольствия.
— Втроём было бы неплохо, согласись. —Усмехнулся Миша.
— Соглашусь. — Альбина сладко потянулась. — Сам знаешь, что не плохо, а очень даже хорошо.
— Знаю, знаю. — Михаил развалился на кровати, подняв руки к голове, и смотрел на белый потолок, на люстру и лепнину вокруг неё. Стилизация под стиль остальной квартиры.
— Говорят, это извращение, сексуальная девиация, измена, предательство. —уточнила Альбина.
— Когда я был маленький, говорили: «Говорят, в Москве кур доят». Я очень рад за высокую нравственность всех, кто так считает, предательства настоящего они не видели, — в потолок проговорил Михаил. Над ним возникло лицо Альбины, светлые пряди спадали с лица и щекотали его кожу.
— Предательство, милая, это когда ищешь способы как бы родному ребёнку алименты не платить, предательство свалить на Новый год в Париж, пообещав пятилетней малышке обязательно прийти, предательство оставить ребёнка после аварии, когда отец этого ребёнка нужду самостоятельно справить не может. Вот это, милая, предательство. Остальное — форма получения удовольствия. Если бы я слушал, что говорят люди, я бы до сих пор изображал бревно на этой кровати. Говорят, милая, а ты не слушай, —он обнял Альбину, подхватил и перекатил на себя.
Альбина притихла на груди Михаила, он не тревожил её мысли. Ещё немного новогодних чудес, а потом всё пойдёт своим чередом. Работа, дети, дом, Ольга, Софа…
Звонок в дверь пронзил тишину, отозвался в позвоночнике. Михаил неспешно спустился вниз, гадая, кто же это может быть. На пороге стояла Софа, как всегда элегантная, безупречная, притягивающая к себе взгляды. Лаконично, по-европейски одетая, ухоженная.
— Привет. — Не дожидаясь приглашения, Софа вошла в дом и улыбнулась.
— Ну, привет. — Михаил ещё раз оглядел гостью, словно не веря своим глазам. Вот и вернулась жизнь в прежнее русло, оставив позади чудеса нового года.
— А дети где? Мама? — спросила Софа.
— В цирке. — ответил Розенберг.
— Я подожду? — Вопрос Софы был формальным, она не спрашивала, она ставила в известность, подходя вплотную к Михаилу, в удивлении приподнимая брови.
— Подождёшь на улице! — У Миши не было настроения разводить церемониал.
— Михаил… о, здравствуйте. — Софа смотрела прямо перед собой, Мише пришлось обернуться, зная, кого он увидит.
Альбина, в том же платье, что была вчера, с высоким хвостом и ярким макияжем. Пожалуй, одного роста с Софой, даже выше. Полная противоположность. Никакой лаконичной элегантности, только яркость, взрыв, вызов.
— Здравствуйте, — пропела Альбина и подошла вплотную к Мише, излучая такую улыбку, от которой нормальный человек испытает желание удавиться. Нормальный. В прихожей квартиры старого фонда Санкт-Петербурга таких явно не наблюдалось.
— Я знаю вас. — Проговорила Софа. — Вы сестра Розы, я видела вас на фотографиях свадьбы Матвея, — «искренне» обрадовалась гостья и протянула руку — Я жена Михаила, Софа Розенберг.