Домик номер шестнадцать - стр. 15
— Миша? — Альбина вышла из Тигуана, тут же задрала нос и, прищурившись, уставилась на подошедшего. — Что ты здесь делаешь?
— Не догадываешься? — Он рванул ее на себя, наконец-то, прижав к себе.
Пуховик мешал, как и шарф. Михаил нагнулся к лицу, знакомый запах впился в ноздри, пронёсся волной по телу, заставив вздрогнуть. Губы опустились у уха, прошлись, оставляя влажный след на мочке. Почувствовал, как женщина в его руках напряглась, нервно вдохнула, и не сразу понял, что она упирается руками ему в грудь, отталкивая.
— Что такое, милая? — горячо прошептал он ей на ухо. — Не отталкивай меня.
Розенберг нырнул рукой под огромный шарф, зачем столько намотанной шерсти прячет тонкую шею, её дурманящий запах и гладкость горячей кожи?
— Лех ле азазель, — прошипела Альбина, корректный перевод означал «иди к чёрту». При этом, если бы она просто послала его на мужской половой орган, прозвучало бы в разы вежливей.
Михаил на несколько секунд опешил. Альбина не так часто применяла ненормативную лексику, казалось, её воротит от нецензурной брани. Извратиться настолько, чтобы отправить к Азазелю еврея — что-то несомненно новое в Альбине. Новое и заводящее ещё сильнее. Ещё пара выражений, и Розенберг нагнул бы строптивицу прямо у машины, посреди двора. Наверняка уже завтра видео со сношающейся парочкой во дворе-колодце в центре Питера взорвало бы ютуб, но Михаилу было плевать. Он хотел эту сумасшедшую девку, и был намерен получить.
— Ты заводишь меня, милая, — прохрипел он, сжал её шею с обратной стороны, давая понять, что никуда она не денется, не сегодня. — Хочу тебя.
— Типеш. — Вполне политкорректное «дурак» немного разочаровало, но пыла не убавило.
Зато мгновенно охладил хлопок двери и детский, растерянный голосок снизу. Михаила будто обдало ледяной водой.
— Здравствуйте…
Олеся! Пятилетняя дочка Альбины. Чудесный ребёнок, милая девчушка, вызывающая самые тёплые чувства. Она всегда тянулась к Михаилу, по-детски непосредственно, иногда с подозрением, но тянулась. Скорей всего от того, что лишена внимания отца, любого мужского внимания. Единственный дедушка жил за две с половиной тысячи километров, брата у Альбины не было, а мужчин в своё близкое окружение она, скорей всего, не пускала, предпочитая встречи на стороне и ни к чему не обязывающие отношения.
Как он не сообразил, не вспомнил о девочке?!
— Здравствуй, Олеся! — Миша тут же убрал руки от мамы малышки и присел, чтоб оказаться на одном уровне с девочкой. — Рад тебя видеть, как твои дела? Ходишь в садик?
— Хожу. — Олеся смотрела с подозрением, исподлобья, прижимаясь к маме.
— А мы сегодня встречались с твоей мамой, и она… забыла важные документы, я их привёз. — на ходу придумал Михаил.
— Какой-то перевод, наверное, — кивнула Олеся. Миша предпочёл согласиться, хотя не очень понимал, какой перевод Альбина могла забыть и как, не на бумаге же.
То, что для пятилетнего ребёнка отличная версия, тут же отметается взрослым мозгом.
— А ты почему в гости не приходишь? — отвлёк Михаил ребёнка. — Света часто тебя вспоминает, вы ведь подружились, на свадьбе так хорошо играли.
— Мне же нельзя одной ходить, — удивлённо воскликнула Олеся и посмотрела на взрослого, как на неразумного школьника. — А мама работает, ей некогда меня отвезти, а ещё у меня ежедневная занятость, танцы, рисование, английский язык, немецкий, история Петербурга. И дни рождения у друзей, и ещё занятия в русском музее!