Домик номер шестнадцать - стр. 12
Кровь, вскипевшая за считанные секунды от вида воинствующего танца блондинки, устремилась к паху. Михаил хотел эту женщину. Эту ненормальную, сумасшедшую, сногсшибательную, восхитительную, с напрочь отбитой головой. Хотел!
Хотел здесь и сейчас. Не выходя из этого кабинета. Прижать к себе, сорвать полупрозрачную блузку, порвать её, раскидав по кабинету жемчужные пуговицы. Впиться губами, зубами в маленькую грудь, настолько маленькую, что можно почти целиком вобрать в алчущий рот. Задрать юбку, разодрать помеху из жалкого капрона и кружавчиков, плотно облегающих упругий, мелкий зад, и ворваться в тугое, горячее тепло. Войти, даже если не готова, не хочет, протестует. Войти, потому что единственное, что имеет значение — собственное, раскалённое добела желание.
Нервное движение рукой — горловина душила, не давала вздохнуть, перед глазами плясали тёмные точки, тоже Хаку, били себя по груди и бёдрам, выкрикивали призывы взять спятившую блондинку, прижать, вдавить в себя, ворваться, пока не сошёл с ума вместе с ней, не окунулся в чад безумия.
Движение бедром. Кружево, облепившее ягодицы покачнулось, открывая и тут же пряча желанную ложбинку, и скрылось под тёмной тканью строгой юбки, мелькнули светлые волосы в дверях, и Михаил уставился в пустоту.
Что это было? Что. Это. Было?
“Догнать!” — мелькнула мысль. Альбина не могла убежать далеко, коридор офисного центра длинный, только в самом торце лифты. Строения городского центра не предназначены для клеток современных офисов, тысячи клерков не вписываются в стилистику, и в атмосферу старого города, в планы зданий, но мегаполис берёт своё, навязывает свой ритм и планировку.
Михаил вылетел из кабинета, на ходу хватая пуховик, устремился к выходу, игнорируя поднятые брови Ольги Алексеевны. В приступе хорошего настроения, после обеда, Михаил пригласил её на ужин. Секретарь согласилась, для вида немного ломаясь, благо сын-подросток давал матери свободу действий, не нужно было спешить в садик или делать уроки до ночи.
Как пригласил, так и отменил. Прямо сейчас Михаил хотел женщину, вполне определённую, и на замену был не согласен. Он не терпел замен, суррогатов, подделок, какими бы качественными они не были. Ольга не тянула на копию Альбины, при всей ухоженности, податливости и наигранной благодарности, она не смогла бы заменить сейчас Альбину, как в своё время не заменила Михаилу Софу.
Ольга была хорошей женщиной: одинокой, стремящейся к постоянству, знающей себе цену, при этом нервно прислушивающейся к биологическим часам. Тридцать шесть лет, неудачное замужество, одиночество.
Сейчас же Михаилу требовался сгусток сумасбродства, искры страсти, вспышки безумства, он, как вампир, жаждущий крови, хотел напитаться сумасшедшей энергией безумной танцовщицы Хаку. Потом… Потом она выведет его из себя, скорей всего, ещё до того, как стихнут последние спазмы оргазма, и он уйдёт, также стремительно, как сейчас бежал по узкому, окрашенному в благородный зелёный цвет, коридору. Или уйдёт она, оставив его смеяться, восторгаться, злиться.
Он видел светлый локон, мелькнувший в лифте, и красный объёмный шарф поверх тонкой шеи. Не успел, рванул по лестнице, но тоже опоздал. Вглядывался в прохожих, выскочил из благоустроенного двора-колодца, пробежал мимо припаркованных автомобилей, большого клёна, огороженного современными скамейками, летом здесь собирается молодёжь — «веранда» модного анти-кафе, — мимо вывесок арт-лавочек и приветливо светящихся окон паба с отличным ирландским пивом.