Домашняя жизнь русских царей - стр. 13

Как бы ни было, но первое, древнейшее, заселение Кремля сосредоточивалось у Боровицких ворот, на бору, или в бору, на высоком остроге речки Неглинной и Москвы-реки.

Русские князья, прокладывая свой путь в эту лесную землю, без сомнения, становились там, где уже было жилье. Москва лежала на одном из таких путей и, по-видимому, самом главном, так что при проезде с юга в Суздальскую землю миновать ее было нельзя. По всей вероятности, с первых же княжеских походов в эту землю Москва сделалась их становищем, может быть, очень любимым за красоту места, а также за хорошую охоту. По крайней мере, первое летописное известие о ней есть в то же время известие о пире, об «обеде сильном», которым в 1117 г. угощал князь Суздальский Юрий Владимирович Долгорукий князя Северского Святослава, ходившего тогда завоевывать Смоленскую область по реке Протве. Выбор места для «сильного обеда» указывает, что Москва и в то время уже представляла необходимые усадебные удобства для княжеского пированья. При этом должно заметить, что дело было раннею весной, 5 апреля, в Похвальную субботу^>17, следовательно, пир не мог происходить в шатрах, как часто случалось у князей в летнюю пору, и, без сомнения, происходил в избах и клетях на княжьем становом дворе. Таким образом, заселение князьями Москвы мы можем отнести ко времени их первых походов и путей в Суздальскую землю.

К сожалению, о древнейшем московском княжьем дворе почти нет никаких известий ни в летописях, ни в современных им актах. В первое время своей жизни, до половины XIV века, Москва не имела собственных летописцев: все ее события этого времени записаны летописцами других городов, например, новгородскими, суздальскими и др., которые вносили в свои сборники известия о Москве большею частью случайно, мимоходом, нисколько не касаясь частных, домашних дел этой небольшой великокняжеской вотчины, еще мало обращавшей на себя внимание. Притом и все более или менее значительные события того времени сосредоточивались преимущественно около Владимира, Новгорода, Рязани и других сильнейших городов; Москва же оставалась в глуши своих лесов малозаметной деревенькой; поэтому не только о княжьем московском дворе, но даже и о самом городе мы не встречаем в летописях XIII и XIV ст. никаких особенных подробностей. Впрочем, это обстоятельство едва ли может затруднять нас: общее понятие о древнейшем дворе московских великих князей мы можем составить себе из летописных известий XI и XII столетий, где княжий двор, нося общие черты на севере и на юге, изображается с достаточными подробностями, по крайней мере, в отношении своих частей. Мы знаем, например, что еще при Ольге в Киеве, кроме княжьего двора в городе, был еще загородный теремный двор над горой, называвшийся так от каменного терема: «бе бо ту терем камен». На этом-то дворе, по свидетельству Нестора, совершилось мщение Ольги над древлянами за смерть Игоря; здесь погибли лучшие мужи древлян «в яме великой и глубокой», нарочно для этого выкопанной. Может быть, здесь же была и та истопка, мовница, баня, в которой другие мужи древлянские, по замыслу Ольги, «творили мовь», т. е. парились, по древнему русскому обычаю, и потом были сожжены. На этом же теремном дворе при Владимире погиб и брат его Ярополк. В 980 г. Владимир, еще язычник, поставил на том же холме, вне этого