Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - стр. 26
Другой, столько же, если не более древний Домострой поучает так: «Чада моя милая! Еще вы глаголю: челядь свою кормите, якоже до сыти им, одевайте, обувайте. Аще ли не кормите, ни обуваете, а холопа твоего убьют у татбы или робу, то за кровь его тобе отвещати. Тем же набдите сироты своя во всем и учите и на крещение и на покаяние и на весь закон Божий. Ты бо ecu, яко и апостол дому своему, кажи (казни) грозою и ласкою. Аще не учишь, то ответ въздаси за то пред Богом. И Авраам бо научи своих домочадец 300 и 18 всему добру закону и добру норову. Страх бо Божий приимше, не опечалят на старость тебе. Аще ли тебе не послушают ни мало, то лозы на ны не щади, якоже Премудрость Божия глаголет до 4 или 6 ран, или за 12 ран. Аще ли раб и рабыни не слушает и по твоей воли не ходит, то загода (пригодно) лозы нань не щадити до 6 ран и до 12. Аще ли велика вина, то и 20 ран. Аще ли велми велика вина, то 30 ран лозою, а более 30 ран не велим. Да аще тако кажете и (наказываете их) и добре одеваеши и кормиши, то благ дар приимеши от Бога»[12].
Эти поучения по всем признакам принадлежат к ранней эпохе нашего Христианства, быть может, к XI и, по крайней мере, к XIIв., т.е. вообще к эпохе дотатарской. Само собою разумеется, что начинающаяся Церковь вместе с начинающимся обществом иначе не могла определить и устроить отношения домашней семейной общины, которая и в народном сознании, и в сознании самой Церкви вся сливалась в лице своего домовладыки. Но причины, почему домовладыка должен был становиться игумном, апостолом дому своему, существовали и в последующие века; поэтому Домострой XVIв. развивает это учение как несомненный и непререкаемый догмат нравственной жизни общества. Он отделяет для этого учения особый «Наказ о мирском строении, как жити православным христианом в миру с женами и с детьми и с домочадцы и их наказывати и учити и страхом спасати и грозою претити и во всяких делах беречи, душевных и телесных, чистым быти, и во всем самому стражу над ними быти и о них пещися, аки о своих удех», утверждая жизненное, практическое значение и смысл этого наказа таким рассуждением: «Господу рекшу: будете оба в плоть едину. Апостолу рекшу: аще страждет един уд, то все уды с ним страждут. Також и ты, не о себе едином пецыся, но о жене и о детях своих и о прочих и о последних домачадцех – вси бо есмы связани единою верою к Богу: и с добрым сим прилежанием имей любовь ко всем в Бозе живущим и око сердечное взирающе к Богу и будеши сосуд избран, не себе единого несый к Богу, но многи, и услышиши добрый рабе и верный: буди в радости Господа Бога своего».
На этом-то наказе построена вся нравственная практическая философия нашего древнего века. Этот наказ составляет, так сказать, душу, основу и всех поучений Домостроя; он присутствует в нем повсюду, почти во всякой строке, где только дело касается поучения и назидания.
Написав память о том, «как избную порядню устроити хорошо и чисто», Домострой назидает государыню-хозяйку: «Всего того и всякой порядни жена (чтоб) смотрила и учила б слуг и детей добром и лихом: не имет слово,– ино ударить. И увидит муж, что не порядливо у жены и у слуг… инобы умел свою жену наказывати всяким рассужением, и учити. Аще внимает – любити и жаловати. Аще жена по тому научению и наказанию не живет… и слуг не учит, ино достоит мужу жена своя наказывати и ползовати страхом на едине; и понаказав и пожаловати и примолвити… И слуги и дети такоже, посмотря по вине и по делу, наказывати и раны возлагати; да, наказав, пожаловати…. А только жены или сына или дщери, слово или наказание не имет, не слушает и не внимает и не боитца, и не творит того, как муж или отец или мати учит,– ино плетью постегать, по вине смотря. А побить не перед людьми, на едине: поучити да примолвити и пожаловати; а никакоже не гневатися – ни жене на мужа, ни мужу на жену. А про всяку вину по уху, ни по виденью не бити, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть; никаким железным или деревянным не бить: кто с сердца или с кручины так бьет,– многи притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут, и перст; и главоболие и зубная болезнь; а у беременных жен и детей повреждение бывает во утробе. А плетью с наказанием бережно бити: и разумно и больно и страшно и здорово. А только велика вина и кручиновато дело, и за великое и за страшное ослушание и небрежение, ино соймя рубашку плеткою вежливенько побить, за руки держа; по вине смотря, да, поучив, примолвити; а гнев бы не был; а люди бы того не ведали и не слыхали, жалоба бы о том не была… а не кается и не плачется о грехе своем и о вине, то уже наказание жестоко надобеть, чтобы был виноватый в вине, а правый – в правде; а всякому греху покаяние… а поклонны головы и меч не сечет, а покорно слово кости не ломит»