Домашние правила - стр. 56
Контейнер приходится впихивать внутрь с усилием, и Джемия теперь выглядит так, будто у нее изувечена грудная клетка, но ничего. Я зашиваю дыру той же ниткой, которой на прошлой неделе штопал носок. Мне это дается с трудом – почти на каждом стежке я колю себе какой-нибудь палец, но довожу дело до конца.
Потом достаю блокнот и начинаю писать.
Закончив, я ложусь на кровать. Лучше бы я сейчас был в школе. Трудно, когда нечем заняться.
– Я пристрелил шерифа, – тихо напеваю я, – но, клянусь, это была самозащита.
Я часто размышлял над тем, как совершить идеальное убийство.
Нередко говорят о сосульке как лучшем оружии – ударь ею кого-нибудь как кинжалом, и орудие убийства растает, – но тут много допущений: а) вам придется держать сосульку в руках достаточно долго, чтобы нанести рану, и б) она может сломаться, когда наткнется на кожу, которую должна пронзить. Побрызгать салат жертвы мескалином – более изящный способ: коричневый порошок почти незаметен глазу в смеси с заправкой, и горечь не будет ощущаться, особенно если в салат добавлен цикорий или руккола. Но что, если этим вы просто причините жертве неприятные ощущения, а не убьете? Плюс где вы возьмете наркотик? Можно взять человека с собой на водную прогулку, толкнуть его за борт, предпочтительно напоив перед тем, и сказать, что он упал случайно, но для этого вам нужна лодка. Смесь викодина с алкоголем эффективно замедляет сердцебиение, но ваша жертва должна быть завсегдатаем вечеринок, чтобы такая смерть не вызвала подозрений у следователя. Я слышал о людях, которые пытались поджигать дома после совершения убийства, но из этого обычно ничего путного не выходит. Пожарный инспектор легко определяет, откуда начался пожар. К тому же тело должно обгореть до неузнаваемости, вместе с зубами, чтобы подозрение не пало на вас. Я не порекомендовал бы использовать такие способы, при которых проливается кровь. Это хлопотно: вам понадобится много отбеливателя, чтобы отчистить ее, и все равно обязательно останутся какие-нибудь незамеченные, предательские капли.
Загадка идеального убийства сложна, потому что сокрытие преступления очень слабо связано с механизмом убийства и очень сильно с тем, что вы делали до него и после. Единственный способ по-настоящему скрыть убийство – не рассказывать о нем ни одной живой душе. Ни жене, ни матери, ни священнику. И само собой, вам нужно убить подходящего человека, которого никто не хватится. Которого никто не захочет увидеть еще раз.
Тэо
Однажды ко мне в столовой подошла девочка и спросила, не хочу ли я поехать в Лагерь Иисуса. «Ты спасешься», – сказала она мне, и, знаете, я захотел. Ведь мне было предельно ясно, что я отправлюсь в ад из-за всех тех тайных и непозволительных мыслей о Джейкобе, которые я себе позволял.
В книгах вечно пишут о детях, у которых брат или сестра аутисты и которые заботятся о них, любят до самой смерти и лучше справляются со вспышками гнева и отчаяния, чем взрослые. Но я не из таких. Конечно, когда Джейкоб в детстве где-нибудь терялся, у меня начинало сосать под ложечкой, но не оттого, что я беспокоился о нем. А оттого, что меня назвали бы плохим, даже ужасным братом, если бы узнали мои мысли: может, его вообще не найдут, и я смогу жить спокойно.
Раньше мне, бывало, снилось, что мой брат нормальный. Знаете, можно ссориться и даже подраться из-за ерунды – например, кто будет щелкать пультом телевизора или сидеть на переднем сиденье в машине. Но мне никогда не позволяли драться с Джейкобом. Даже когда я забыл запереть дверь в свою комнату, а он зашел и взял мой CD-диск для своего криминалистического эксперимента; даже когда в детстве он в мой день рождения ходил вокруг праздничного стола, таскал и съедал куски торта с тарелок моих друзей. Мама сказала, что это наше домашнее правило, и объяснила его так: Джейкоб не такой, как мы все. Представляете? С каких это пор инаковость дает вам особые права в этой жизни?