Домашние правила - стр. 15
Сегодня, только успев надеть пижаму, я услышал по радио новый цифровой код; до сих пор такого не звучало, а их было уже немало:
10-52 НУЖНА СКОРАЯ;
10-50 АВТОАВАРИЯ;
10-13 ГРАЖДАНЕ ПРИСУТСТВУЮТ И СЛУШАЮТ;
10-40 ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА;
10-54 СКОТ НА ШОССЕ.
Прямо сейчас я слышу:
10-100.
А это означает: «ТРУП».
Кажется, я ни разу в жизни не одевался с такой скоростью. Хватаю блокнот, в котором пишу сочинения, хотя он уже начат, но мне не хочется тратить время на поиски другого, и быстро записываю адрес, который несколько раз называют по радио. На цыпочках спускаюсь по лестнице. Если мне повезет, то мама уже спит и вообще не узнает, что я уходил из дому.
На улице жгучий холод, снега нападало дюйма на два. Я так взволнован известием о трупе, что надел кроссовки вместо сапог. Колеса моего горного велосипеда буксуют на каждом повороте.
Адрес места преступления – на шоссе. Я понимаю, что приехал куда надо, так как вижу четыре полицейские машины с мигающими синими огнями. В землю воткнут деревянный столбик, к нему привязана трепещущая на ветру полицейская лента (желтая, не оранжевая), а рядом – цепочка следов. Брошенный «понтиак» стоит на обочине дороги, обледенел и присыпан снегом.
Я вынимаю блокнот и пишу: «Машина простояла здесь не меньше двенадцати часов, брошена до снегопада».
Подъезжает еще одна, я скрываюсь в лесу. Эта машина обычная, без опознавательных знаков, только к крыше на магните прилеплена мигалка. Наружу выходит высокий мужчина с рыжими волосами. На нем черное пальто и тяжелые ботинки; палец на руке обмотан детским бактерицидным пластырем.
Все это я тоже заношу в блокнот.
– Капитан, – говорит один из полицейских, появляясь из-за деревьев. Он в форме, толстых перчатках и сапогах. – Простите, что вызвали.
Капитан качает головой:
– Что у вас тут?
– Один человек вышел на пробежку и нашел в лесу тело. Парень наполовину голый и весь в крови.
– Кто, черт возьми, бегает по лесам вечером посреди зимы?!
Держась в тени, я осторожно иду за полицейскими в лес. Место, где лежит труп, освещают прожекторы, чтобы все детали были описаны в протоколе.
Убитый мужчина лежит на спине. Глаза у него широко раскрыты. Брюки спущены до лодыжек, но нижнее белье на месте. Костяшки пальцев рук ярко-красные от крови, основания ладоней тоже, а также колени и икры. Молния на куртке расстегнута, на ступнях нет одного носка и ботинка. Снег вокруг розовый.
– Вот дерьмо! – Капитан опускается на колени, надевает резиновые перчатки, которые достает из кармана, и внимательно осматривает тело.
Я слышу шаги еще двоих. В круг света вступает мужчина, его сопровождает полицейский в форме. Коп смотрит на мертвеца, резко бледнеет и блюет.
– Боже! – произносит пришедший с ним мужчина.
– Привет, шеф, – обращается к нему капитан.
– Сам или убийство?
– Пока не знаю. Хотя сексуальное насилие налицо.
– Рич, парень в крови с головы до пят и лежит здесь в трусах. Думаешь, его изнасиловали, а потом он сделал себе харакири? – Шеф полиции фыркает. – Я понимаю, у меня нет такого богатого опыта в расследованиях, как у тебя после пятнадцати лет работы в полиции Таунсенда, но…
Я смотрю в свой блокнот. Что сделал бы доктор Генри Ли? Ну, он осмотрел бы раны. Проанализировал, почему кровь только на поверхности – этот розовый оттенок снега, и ни брызг, ни капель. Он заметил бы следы на снегу – одни от кроссовки жертвы, другие – принадлежащие бегуну, который нашел тело. Задался бы вопросом: почему после сексуального насилия на жертве остается нижнее белье, хотя брюки спущены?