Дом злых ведьм с холма. Том II - стр. 62

– Мне все равно, мне и так сделается дурно, мне все тяжелее со временем, – проговорил он тихо, словно боялся, что его болезнь где-то рядом и может его услышать, – я будто ношу в груди тяжелый камень, что с каждым днем растет, сдавливая мои легкие и мне все труднее дышать. Я люблю вас сердечно! И всегда любил! – выпалил он запальчиво, вскакивая с качелей, – простите, что обременяю вас своими чувствами, ведь я ничего не могу дать вам взамен! Я могу с готовностью взять на себя всю ответственность и расторгнуть помолвку, но госпожа Пай тот час выгонит меня из дому, лишив всего! И боюсь я стану беспросветно беден и не смогу вам ничего предложить! Единственное на что я смогу рассчитывать – это место где-нибудь в палате правительства пригорода и маленькое жалование с одной гнусной комнаткой на чердаке в самой захудалом доме!

На этих словах он в отчаянии плюхнулся обратно на качели, руками схватившись за голову. Филиппа глядела на него с молчаливым пониманием, выжидая, когда он изольет ей душу. Она не выразила ни удивления, ни волнения – будто бы давно обо всем знала, будто их мысли шли одним и тем же путем рука об руку.

– Не нужно, – мягко прошептала она, убирая руки Берти с его головы, – не надо беспокойств, иначе это плохо скажется на вашем сердце.

Филиппа нежно обвила его шею руками и прижала к себе. Волнующая дрожь пробежала по ее нутру – близость самой сладкой крови на свете дурманила ее разум.

– Укуси… – прошептал Берти, не ведая, что говорит.

И Филиппа, поддавшись соблазнительному искушению, обнажила острые клыки и впилась в пульсирующую жилу, раздирая бледную кожу. Вкус алой ароматной жидкости наполнил ее горло, осознание вмиг отрезвило ее, и она отпряла от своей манящей жертвы, опасаясь испить лишнего. Девушка мигом залечила рану проверенным способом.

Берти закрыл глаза, взаправду испытывая наслаждение от этого интимного ритуала и таинства. Он почувствовал себя кем-то другим, и это чувство делало его на долю секунды свободным.

Парень открыл глаза и, вглядевшись в милое лицо Филиппы, что было для него прелестней всех на свете, поцеловал ее нежные и пухлые губы.

Ох, никто в его семье не знал, как же он любил Филиппу Альдофин.

Я же, оставленный всеми, по-прежнему сидел в скучной бальной зале, заняв позицию наблюдателя. Кузины мои разбрелись кто куда, а тетушка вообще пропала из поля зрения довольно давно, что несколько настораживало. Уж сон окутал меня, и я чуть было не сдался в его сладостные объятья, как ко мне подошел Софиан и вырвал меня из дремы, возвращая в реальность.

– Господин Беднам старший держится весьма сдержанно, – высказался Софиан, в размышлении глядя на Дезмонда, – страшно представить, что он переживает в душе.

– Да, но полагаю в его положении и статусе всегда нужно помнить, что жизнь хрупка, – пожал я плечами, спеша сменить тему, – подскажи, Софиан, хорошо ли ты знаешь братьев Астраль?

– Могу рассказать вам о них, – тут же с готовностью отозвался он, – что конкретно вас интересует?

– Ты прекрасно знаешь, что именно меня может интересовать, а главное для чего, – ухмыльнулся я.

Софиан понимающе кивнул.

– Насколько мне известно, Карл и Алесса Астраль, родители братьев и Розмари, не особо следили за детьми. Не поймите не правильно – они любили своих детей, и души в них не чаяли, особенно крошка Розмари была их отрадой, просто-напросто они были слишком беспечными и легкомысленными, вели праздный образ жизни, предпочитая проводить время за играми. В их клане всегда все решалось с помощью игры – сколько они знали игр и различных забав! Госпожа Алесса куда бы не пошла, всегда носила при себе коробочку с какой-нибудь игрой.