Дом железных воронов - стр. 25
Энтони чувствует, что настаивать на своем не стоит, и все же, когда мы проплываем мимо узловатых корней кипарисов, растущих вдоль берега, мы продолжаем спорить, и слова копятся вокруг нас, подобно мусору в воде.
Глава 8
– Держи. – Джиана передает мне криво слепленную глиняную кружку и садится на сплющенную ржавую бочку, которая играет роль скамейки. – Похоже, тебе это нужно.
Я нюхаю шипящую жидкость, и от одного запаха у меня слезятся глаза.
– Что это?
– Алкоголь…
– Это понятно. Я имею в виду, какой?
– Домашний эль. На вкус лучше, чем на запах.
Делаю маленький глоток и закашливаюсь от горького привкуса.
Джиана расплывается в ухмылке:
– К нему нужно привыкнуть.
– Ну и как долго ты привыкала?
– Долго, – смеется она.
Так это ее не первый визит в Ракс…
– Энтони в дурном настроении. Что у вас произошло в Люче?
Я бросаю взгляд поверх потрескивающего костра на Энтони и одного из его друзей, которые устроились на срубленном дереве.
– Мы обсуждали политику.
– И вы с ним придерживаетесь разных взглядов? – Она делает глоток.
Я тоже отпиваю из кружки. На этот раз пошло легче, но все равно на вкус отвратительно.
– Он не верит, что Данте правил бы лучше Марко.
– О, – только и произносит Джиана. Простой звук, который несет в себе так много всего.
– Что это значит, это твое «о»?
Она опускает кружку на колени и обхватывает ее обеими руками.
– Это означает, что, как только ты проживешь столько же, сколько мы с Энтони, твои взгляды могут измениться.
– Ты знаешь Данте, Джиа.
– И знала Марко. Может, я и не ходила с ним в школу, но он часто бывал в таверне. Нельзя сказать, что мы дружили, но ладили хорошо.
Мысль о том, что Марко сидит за столом в «Дне кувшина», настолько неприятна, что я целую минуту ничего не говорю, но потом любопытство берет надо мной верх.
– Вы с ним?..
– Котел, нет. Даже пофлиртовать не тянуло. Его эго было размером с Тарелексо и Тарекуору, вместе взятые. – Пламя костра танцует в ее глазах. Она выглядит не старше тридцати, но на самом деле ей почти сто. Она многое повидала. – После Приманиви стало еще хуже. Он вернулся с той битвы, ведя себя как бог.
Я наблюдаю за людьми – лысыми, в тюрбанах, – они хихикают и танцуют, как будто им наплевать на весь мир, как будто пятеро полуфейри, которые вторглись на их праздник, не проливали кровь наравне с мужчиной, который подавил их восстание два десятилетия назад.
– Как получилось, что люди позволили нам принять участие в их пире?
Она оглядывается вокруг. Кто-то смотрит на нас настороженно, кто-то с любопытством. Я понимаю, что лючинские изгои, с которыми я приплыла, знакомы с людьми намного лучше, чем хотят показать.
– Потому что им нужны деньги. – Джиана откидывает назад упругий локон, позволяя указательному пальцу задержаться на округлом ухе. – И из-за этого.
Я вздыхаю.
Из-за этого я сижу здесь, а не на мягком стуле в Изолакуори. Я отмахиваюсь от мрачных мыслей до того, как они испортят мой вечер.
– Деньги? – говорю я.
– Что?..
– Ты сказала, людям нужны деньги. Я так понимаю, кто-то заплатил за нас. Кто из вас? И сколько я должна?
– Фэллон…
– Ты меня знаешь. Я не люблю долги.
– Энтони обо всем позаботился. Обо всех нас, так что расслабься. – Джиана касается моего запястья. – Что касается прошлой темы… Я знаю, что ты заботишься о Данте, и, честно говоря, мне хочется верить, что он бы все изменил, получи он власть, но я знаю и то, что без выгоды для себя фейри пальцем не пошевелят.