Дом вверх дном - стр. 8
Следовало сделать скидку на стеснение: наверное, Шарлотт слишком долго ждала и не верила, что наконец дождалась, однако Фредерик, как ни пытался, не мог взрастить в душе побеги симпатии. Не как к сотруднику, а как к женщине.
Стеклянный барьер сломался, когда Фредерик решил поведать о хобби. Положа руку на сердце, из-за постоянной загруженности таковых не имелось, но гипотетические любимые занятия в памяти отложились. О том, что ему нравится готовить, Фредерик обычно не распространялся: не мужское дело, да и жена есть, но на Шарлотт рассказ произвёл впечатление. Заодно Фредерик вспомнил, что так ни разу и не пожарил барбекю после переезда, хотя планировал и даже обещал Беверли – она блюла фигуру и готовила в основном диетические блюда.
Как выяснилось, Шарлотт тоже не была кулинарным мастером, но Фредерика это мало заботило – заболтался и плавно перешёл к своему детству. Шарлотт внимательно слушала, поблёскивая глазами. Только увидев на антикварных часах с маятником, выступавших одной из достопримечательностей ресторана, что время перевалило за семь, Фредерик понял, что пора прощаться. Для свиданий время-то детское, но не в условиях, когда ждёт жена. Так что, добросив Шарлотт до дома, Фредерик поехал к себе.
– Где ты был? – нахмурилась Беверли, обняв для приветствия.
– Работал, – невозмутимо ответил Фредерик: не избегал физического контакта с Шарлотт, но не озадачился перед возвращением обновлением своего парфюма.
– От тебя женской туалетной водой разит. Crystal Pleasure, – к его ужасу, Беверли чётко узнала запах: отстранилась и скрестила руки на груди.
– Я не могу работать с женщинами? – Фредерик вопросительно вздёрнул бровь.
Беверли ничего на это не ответила и принялась накрывать ужин: тарелки ставила резко, с громким стуком. Фредерик понимал, что в данный момент не прав и говорит неправду, но уступить и сгладить конфликт уже не мог.
– Так вот почему ты сутками работаешь. С женщинами, значит, – процедила сквозь зубы Беверли, горя от негодования: должно быть, ПМС, она всегда становилась чувствительно-раздражительной.
– Да, работаю, между прочим, ради нас, – огрызнулся Фредерик. – А ты каждую субботу готовишь этот грёбаный торт, я на него смотреть уже не могу.
– Ах, тебе не нравится? – Беверли уперла кулачки в бока. – Почему я слышу об этом на четвёртом году совместной жизни?
– Попробуй тебе скажи, разревёшься, – Фредерик не знал, что за муха его укусила: видел Беверли насквозь и, не жалея, хлестал словами.
– Или раньше он тебе нравился. А теперь ты активно работаешь… с женщинами? – сварливо прищурилась Беверли.
– Я не голоден, – отрезал Фредерик и ретировался в гостиную; пришла его очередь пропустить ответ на вопрос, но тут же зашёлся от гнева, зарычав: – Куда ты дела мой ковёр?
– Выбросила, – мстительно выкрикнула из столовой Беверли.
– Кто тебе разрешил? – Коврик был единственной спонтанной покупкой Фредерика в новое жилище.
– А тебя дома всё равно нет! – Беверли показалась в дверном проёме.
– Я пашу днём и ночью, чтобы покупать тебе безделушки, – закипая от гнева, произнёс Фредерик. – Не смей выбрасывать мои вещи!
– Да подавись ты! – Беверли с размаху запустила в стену новенький телефон. – Не нужны мне твои безделушки! Мне нужен муж!
От удара картина на стене покачнулась и упала, добивая дорогостоящий девайс, но Беверли его судьбы не узнала: с плачем убежала на второй этаж и громко хлопнула дверью спальни.