Дом в конце сиреневой аллеи - стр. 22
– Как там супруга? Как малыш? – спросил у собеседника Сергей.
– Мишка уже ползает вовсю. А Даша теперь второго хочет. Я её пока отговариваю, пусть хотя бы ещё год пройдёт.
– Да, после кесарева сечения нельзя сразу второго, – заметил Орлов. – Ох уж эти современные женщины. До тридцати они карьеру делают, а потом скорее по двое-трое детей надо рожать. Когда уже здоровье не то.
Ольга не верила своим ушам. Вот он, оказывается, как думает. И о ней, наверняка, тоже. Нахмурившись, уставилась в свой телефон. И зареклась иметь с этим человеком что-то общее.
8. Глава 7
Чувствовалось дыхание осени. Под ногами шуршали первые опавшие листья, по которым они неспешно шагали к дому. Впереди шли Сергей и Лев Гаврилович, за ними Ольга.
– Согласно двести сорок пятому федеральному закону Сергей вполне может получить до шести лет, если дело получит огласку, – со знанием дела говорил Каплин. – Правда, это в худшем случае. В лучшем – он вызывает археологов. Они проводят раскопки. И если это действительно древнее захоронение, то Сергей получит обременение на землю и в дальнейшем массу проблем со строительством и продажей. И ко всему этому ещё и штраф могут вкатить за повреждение археологического памятника.
– Да бросьте, – отвечала Ольга. – Ничего за это не будет, если не афишировать, особенно между соседями. Я уже говорила Сергею, что проще всего выкопать ночью и перезахоронить на ничейной территории.
– А вдруг могилка не одна? Всё перезахоранивать? Кстати, Сергей, ты с этим не шути. Если останки времён войны, то, не дай бог, конечно, там ещё и боеприпасы могут оказаться.
Все промолчали. Такой вариант был вполне реален, и это действительно пугало.
– Я не настаиваю, – снова заговорил Лев Гаврилович. – Но, по-хорошему, при обнаружении останков всё-таки лучше сообщить в полицию. Приедут следователи, изучат место, заберут останки на экспертизу. Не сообщать – незаконно. А выкопать и перезахоронить где-то – ещё и не по-человечески.
Лев Гаврилович Ольге не понравился. Во-первых, тем, что вообще появился. Хоть он и не был в этом виноват. Его же Сергей позвал. И, во-вторых, тем, что раскритиковал её идею просто избавиться от останков, перезахоронив их где-то подальше. Теперь она чувствовала себя дурой, потому что вообще такое предложила.
– К тому же, кости могут быть, например, десятилетней давности. Если их самим перезахоронить, это всё равно, что покрывать убийство, – продолжал Каплин.
– Не думаю, что тут может быть такое. Дом очень старый, давно пустует. Мне кажется, солдат с войны лежит. Тогда могли погибшего и во дворе похоронить, – не очень уверенно проговорил Сергей.
– Это дело специалистов – выяснять, чей боец, из сороковых, или из девяностых. Но если найденный «солдат» одет в кожаную куртку и обут в кроссовки, то тут без вариантов, только обратиться в полицию, – усмехнулся Лев Гаврилович. – А если серьёзно, разобраться в давности захоронения мы сами не сможем. Даже полиция археологов в таких ситуациях привлекает. Они смотрят и состояние костей, и глубину, и сопутку. Важна ещё привязка к местности, поэтому уносить кости с того места, где откопали, нельзя. По местности можно установить картину гибели человека и личность. Даже в случае обнаружения останков солдат времён Великой Отечественной войны составляют протокол эксгумации тел, к нему прилагаются фотографии. Если работают нормальные поисковики, то должны быть фотографии в раскопе, вскрытие и правильная эксгумация. Останки фотографируют потом и на поверхности. В протоколах эксгумации указывают сохранность костей, видимые повреждения – пулевые, осколочные. Всё описывается. Это – военная археология, и всё должно быть организованно, чтобы не упустить какие-то мелкие детали. Я одно время этим увлекался, кстати.