Дом, у которого вынули душу - стр. 3
Карина заворочалась во сне, пытаясь принять более удобную позу. София тихонько переложила ее на кровать, накрыла пледом и ушла на кухню, чтобы убрать остатки остывшего праздничного ужина, к которому никто из них так и не притронулся.
Закончив уборку, она налила вина, выключила свет и присела на край стула. В тишине цедила густое вино – черное в темноте, как ее злость. Последние несколько лет вся их семейная жизнь была невыносимым фарсом и ложью. Алекс обманывал ее, она была рада обмануться, а вместе они обманывали дочь.
Три года назад в их жизни появился четвертый человек. София знала ее, но не была близко знакома с ней – видела пару раз на корпоративах, куда она ходила вместе с мужем до рождения дочери. София знала, что она сама далеко не красавица, но та женщина была уж совсем ничем не примечательна. Жиденькие светлые волосы, круглое бледное лицо с такими же блеклыми, едва заметными бровями и ресницами. Отсутствие груди она пыталась скрыть таким явным пушапом, что даже мужчинам было неловко смотреть на это. Плюс ко всему злосчастные бретельки постоянно сползали с ее плеч, поэтому она периодически подергивала ими, чтобы вернуть убегающую бретель на место. Все вместе это придавало ей какой-то комичный вид. Софии даже стало жалко ее. И вот теперь она должна делить мужа с ней. Да, жизнь – действительно удивительная штука!
Хотя делить – слишком громко сказано. После всех скандалов, слез и истерик у Софии не осталось никаких теплых чувств к мужу. Единственное, что она чувствовала, глядя на него, была злость и ненависть. Ненависть за то, что она доверилась ему, а он предал ее; за то, что она не могла отпустить его, а он не проявлял к ней никаких чувств; в конце концов за то, что она потратила на жизнь с ним свою молодость. И даже чувство благодарности за дочь, которое она испытывала к нему по началу, испарилось, оставив после себя горький осадок сожаления почти состоявшейся матери-одиночки.
Алекс чувствовал все это, поэтому старался проводить дома как можно меньше времени. Если этого нельзя было избежать, он почти не разговаривал с женой, а при необходимости общался ровно и без эмоций – так, как общаются с врачом или продавцом. И за это – за то, что он так быстро вычеркнул ее из своей жизни, София ненавидела его еще больше. И, чего уж греха таить, все истерики и скандалы, которые происходили в их доме, были начаты именно ею.
Вино в бокале кончилось очень быстро, София потянулась за бутылкой, но та оказалась пустой. Она посмотрела на часы и с удивлением обнаружила, что просидела в темноте почти час. Вино, как это бывало раньше, не принесло ей желаемого облегчения.
Часы показывали четверть десятого. Алекс так и не пришел на праздничный ужин в честь дня рождения Карины, хотя клятвенно заверил дочь с утра, что не опоздает и будет дома ровно в семь. Что ж, еще одно его обещание, цена которому – грош. София почувствовала тошноту и изжогу от выпитого вина и разозлилась – в этот раз уже на себя, за то, что пьет в одиночку, да еще в темноте, сокрушаясь над обломками прежней жизни. Хорошо хоть не плачет…
Швырнув пустую бутылку в мусорное ведро, она ополоснула бокал и отправилась в душ. Выйдя из ванной, она увидела, что на кухне горит свет. «Явился», – зло подумала женщина, постояла пару секунд в темноте, решая, выйти к мужу или нет. Выпитое вино все же дало знать о себе, но не легкой апатией, как всегда, а настоящей яростью. Вооружившись ею, она шагнула за порог кухни.